Спаси и сохрани

– Фри… Чего? – Сусликов еле избавился от удушливых объятий. – Я ничего не понимаю. Что происходит?

Хотя кое-какие осколки минутного прошлого всё же пробудились внутри и озарили закоулки сознания. Ваня стал вспоминать. Вот он выходит на сцену второй раз – к немалому удивлению ведущей. Вот вынимает микрофон из держателя на стойке. Открывает рот… А затем, начисто забыв стихотворение про вурдалака, начинает рифмовать всё подряд. Слова сами срываются с губ и проносятся над макушками ребят, ныряя им в уши. Ещё и ещё, всё больше и больше. Слова – будто зёрна, что хранились в туго набитых мешках, а теперь мешки надорвали, слова сыплются и сыплются… Только успевай закидывать их в предложения.

Отряды, поначалу встретившие мальчика колкими усмешками, заинтересовались. И чем запальчивее расходился Ваня, тем благодарнее была их реакция. Не прошло и минуты, как зрители начали аплодировать, задавая бит. К ударам руками добавился топот ног. Зал подхватывал окончания фраз. Ринат тоже выскочил на сцену – отобрал у пребывающей в шоке Евгении Александровны второй микрофон и принялся битбоксить.

Ежегодный конкурс стихов о России неожиданно превратился в самый настоящий рэп-концерт. И всё – благодаря ему одному…

– Так кто же победил? – осторожно, дабы не спугнуть капризную птицу удачи, поинтересовалась юная звезда. – Мы?

– Пока непонятно, – пожал плечами Матвей. – Директор, естессна, присудил первое место четвёртому отряду, но мы не были согласны. Взбунтовались и устроили что-то вроде митинга, требуя отдать первое место тебе. Сейчас жюри опять совещается.

А к первому ряду уже на всех парах спешили Евгения Александровна и Михаил Валерьевич. Каждый со своей стороны.

– Протестую! – Первой в обсуждение вклинилась и.о. старшей вожатой. – Один из участников пренебрёг регламентом конкурса. В его выступлении не было ни слова о России. Да и потом, рэп – не поэзия! Вместо того, чтобы сеять в душах детей разумное, доброе, вечное, представитель третьего отряда по науськиванию своего вожатого насаждает тлетворную моду с Запада. Хватит это терпеть! Я считаю, третий отряд должен быть исключён из участия в конкурсе. Иван Сусликов не заслуживает победы!

– А кто заслуживает? – подоспел Михаил Валерьевич. – Ваш Пушкин-Кукушкин? Шестикрылый серафим ему, видите ли, явился… Закусывать надо! И по чужим жёнам меньше бегать!

– Как вы смеете? – У наставницы четвёртого отряда дрогнул голос. – Это же классик русской литературы.

– Знаем мы ваших классиков! Крылов мылся раз в год. Гоголь сошёл с ума. Есенин спился, а Достоевский спустил все деньги в казино. Чему эти люди могут научить современных подростков? Да вы сами видели реакцию зала! Им ваша Катерина – луч света в тёмном царстве – нафиг не сдалась. Так что классики устарели. С молодёжью нужно разговаривать на её языке. Что и сделал Иван. Так в чём его вина? В том, что он сумел привлечь внимание аудитории? В отличие от вашей расфуфыренной Крымнашевой!

– Друзья мои, – вдруг подала голос Изольда Аскольдовна. Экстравагантная хозяйка библиотеки всё это время молчала, не без любопытства вглядываясь в каждого из участников спора. Казалось, она что-то про них поняла, но не станет раскрывать все карты, даже если ей как следует позолотить ручку. – Это замечательно, когда у людей есть идеалы, которые они готовы столь пылко отстаивать. Но ведь творчество призвано объединять людей, а не сеять раздоры. Позвольте и мне вставить свои скромные пять копеек.

Странно, голос Изольды Аскольдовны звучал не громче обычного, но все прочие разговоры вдруг разом смолкли. Изумлённый и слегка растерянный Лаврентий Палыч – на его памяти дети впервые были против решения жюри – облегчённо махнул рукой. Мол, говорите, последнее слово будет за вами.

Переложил ответственность на хрупкие женские плечи.

– Благодарю. – Хозяйка библиотеки поднялась со своего места и встала между сценой и первым рядом. – Евгения Александровна, я полностью с вами согласна: наши традиции, наш язык и наша культура – корни, питающие дерево жизни. Если эти корни отсечь, дерево быстро захиреет и погибнет. Вот почему у всех народов во все века было принято уважать старших и ценить их опыт. А призывы Михаила Валерьевича сбросить классиков с парохода современности – это для нашей страны пройдённый этап. При этом я разделяю его стремление к свободе самовыражения для новых поколений. Время не стоит на месте. Как говорил мой старый добрый друг Гераклит: «Всё течёт, всё изменяется». Искусство вечно ставит новые вопросы, порождает новые вызовы и само же отвечает на них, ища новые формы. Если б человеческое творчество не совершенствовалось, мы до сих пор довольствовались бы наскальной живописью. И не было бы у нас ни Пушкина, ни Шекспира.

Однако принимать новое всегда тяжело. Всякий раз мы, старики, оглядываемся назад и произносим: «Раньше было лучше». И жалуемся, что современность деградирует. Ещё Аристофан с печалью глядел на молодые поколения, что уж говорить про Михаила нашего Юрьевича…