Спецназ

Вербовка курсанта в агентурную сеть СпН радикально отличалась от вербовки агента-информатора. Агентов СпН вербовали из числа убежденных, идейных бойцов, проходивших в СССР подготовку к ведению подпольной работы и партизанской войны у себя на родине. Эта подготовка была очень жесткой и интенсивной; вскоре она становилась настоящим круглосуточным кошмаром. Будущий партизан-подпольщик мечтал только об одном: чтобы обучение поскорее закончилось, и он смог вернуться на родину и заняться настоящим делом. В то же самое время советские преподаватели регулярно беседовали с ним и спрашивали, чем он хотел бы заняться, когда вернется домой, и как собирается бороться за свободу своего народа, чтобы в Советском Союзе его могли должным образом подготовить. Курсант рассказывал о своих планах и замыслах, об акциях, которые он мог бы организовать. После этого преподаватели брали паузу, чтобы «обдумать» его предложения, и через несколько дней говорили курсанту, что в реализации таких планов ничем не могут ему помочь. Изматывающая подготовка шла своим чередом. Через некоторое время с курсантом снова беседовали. Ему опять задавали вопрос о том, как он представляет себе борьбу за свободу своего народа, внимательно выслушивали его предложения и через некоторое время снова их отвергали. Отказ всегда был обоснованным и подкреплялся очень серьезными аргументами: мы слишком высоко ценим твою жизнь, чтобы помогать тебе в подготовке такой рискованной операции; твои планы могут поставить под угрозу твою семью, твоих товарищей, твою организацию, и т. п.

Таким образом, шаг за шагом пространство выбора постепенно сужалось — до тех пор, пока курсант не предлагал именно то, чего хотело от него руководство советской военной разведки. На этот раз преподаватели, как и прежде, брали несколько дней на «обдумывание» и, наконец, соглашались с предложениями курсанта, но соглашались так, чтобы это согласие выглядело как компромисс или уступка. Будущий агент ни в коем случае не должен был заподозрить, что на этот раз его предложения совпали с планами ГРУ. Ему отвечали примерно так: ладно, если ты действительно считаешь, что необходимо делать именно это, пусть так и будет, мы не станем тебе мешать.

Конечно, здесь я изложил процесс вербовки в сильно упрощенном виде; в действительности каждая такая вербовка была гораздо более сложной и тонкой операцией. Но такая игра стоила свеч: завербованный подобным образом боец в подавляющем большинстве случаев даже не подозревал, что действует в интересах советской военной разведки. Он был совершенно уверен, что действует самостоятельно, по собственной воле, по зову совести. Офицеры ГРУ никогда не оставляли следов или отпечатков пальцев.

И даже в тех случаях, когда речь шла не об отдельных бойцах, подпольных группах или партизанских отрядах, а о многоопытных руководителях крупных террористических или революционных организаций, ГРУ прилагало колоссальные усилия к тому, чтобы не только сторонние наблюдатели, но даже сами эти руководители не догадывались о том, в какой степени их действия соответствуют целям ГРУ. Руководители таких организаций всегда имели широкое поле для своей деятельности и огромный выбор вариантов действий. Но среди множества альтернатив были отдельные операции и диверсии, для проведения которых ГРУ готово было предоставить исполнителям любые деньги, любое оружие и любое прикрытие, в то время как для других операций у ГРУ не находилось ни денег, ни оружия, ни прикрытия. Руководители крупных террористических и революционных организаций имели полную свободу действий и могли планировать любые операции, но в отсутствие достаточного количества денег, оружия и поддержки степень свободы их выбора резко уменьшалась.

7

Другим типом агентуры СпН были рейдовики. Они не были агентами в строгом смысле слова, потому что оставались советскими гражданами, а агент по определению был гражданином зарубежного государства. Тем не менее, рейдовиков тоже относили к агентуре СпН, потому что они не были военнослужащими регулярных частей.

Рейдовики действовали в одиночку, парами или мелкими группами. В их задачи входило нанесение удара по энергетической системе противника (электростанциям, трансформаторам, линиям электропередачи), по объектам водоснабжения и канализации, трубопроводам, по мостам и тоннелям — то есть по объектам инфраструктуры огромного размера и (или) протяженности, которые невозможно держать под постоянным контролем во всех точках.

Руководство ГРУ готовило такие удары, которые помимо огромного экономического и военного ущерба вызвали бы сильный психологический шок у жителей крупных регионов. Например, не только подрыв крупной плотины или нефтехранилища, но даже подрыв пары опор высоковольтной линии электропередачи мог сильно осложнить жизнь большому количеству людей.