Спецотдел «Бесогон»

Я влез за ним в битком набитый трамвай. Лозницкий пробрался в самую середину и остановился рядом с невысокой красивой брюнеткой в яркой, алого цвета юбке и голубой блузке с драконом, явно купленной с рук у вертких спекулянтов, толкавших населению трофейные шмотки. Я примостился сзади, пропустив вперед себя дебелую домохозяйку с полной провизией авоськой.

– Покорен вашей красотой и хочу с вами познакомиться! – приятным баритоном не проговорил, а, скорее, пропел Лозницкий.

Брюнетка улыбнулась, окинув цепким взглядом дорогой костюм трамвайного ловеласа. От взгляда девушки не укрылись ни дорогая сорочка, ни модные солнцезащитные очки – «янки». Поразмыслив и решив все-таки откликнуться, она улыбнулась:

– Меня зовут Мира, учусь в пединституте, еду на занятия. А вы кто такой будите?

– Пединститут? Это невыносимо скучно, – Лозницкий сделал нарочито кислое лицо, – я вот работаю ассистентом у самого Александрова. Знаете такого режиссера?

– Конечно! «Веселые ребята», «Цирк»…

– Он ищет актрису, новую, юное дарование…

– А как же Любовь Орлова? – спросила Мира

– Любовь Орлова уже не та, – Лозницкий презрительно усмехнулся и продолжал, – нет обаяния молодости, а зрелая красота быстро приедается. Предлагаю вам кинопробы. Где мы можем встретиться и обсудить этот вопрос? Чтобы не утруждать такую красотку, готов прийти к вам домой, предварительно сводив вас в ресторан, конечно!

– Не знаю, я живу с родителями, – протянула девушка.

– Тогда идемте ко мне. Я занимаю отличную квартиру в центре города. Как раз сейчас моя остановка. Идемте на выход!

Лозницкий быстро схватил девушку за руку и, не давая той опомниться, потянул за собой. Я не успел уйти с дороги. Он наткнулся на меня, и вдруг лицо его изменилось, вместо дружелюбной улыбки на бледном тщательно выбритом лице показался волчий оскал.

– Выходите? – он настороженно смотрел на меня.

– Выходят замуж, а я тут слазию, – стараясь соответствовать своему образу уличного хулигана, грубо ответил я.

– Не смею задерживать, пройдите к выходу!

Он с силой толкнул меня на подножку, а сам стал пробираться вглубь трамвая, таща девчонку за собой.

– Оставьте меня! Помогите, товарищи! – поняв, что происходит что-то неладное, Мира пыталась вырваться из стальных лап упыря, но тот не отпускал ее. В его облике появилось нечто такое от чего, стоявшие вокруг пассажиры в страхе отступали, наседая друг на друга. Мира зарыдала.

– Что ж, ты сама выбрала так, что бы это все было некрасиво!

Упырь наклонился над девушкой и откинул ворот ее блузки. Я понял, что кровосос пошел ва-банк. Он все-таки вычислил меня, понял, что за ним следят, и решил ускорить процесс. Сейчас он вопьется ей в горло, нужно срочно спасать юную студентку педвуза.

– Отпусти девушку и медленно выходи из трамвая, – как можно спокойнее сказал я.

– А из тебя вышел дрянной актеришка, мусор! – Лозницкий оттолкнул от себя Миру и стал шарить по вагону трамвая затравленным взглядом.

Тут только до меня дошло: он думает, что я не один. Я решил подыграть мерзавцу.

– Ребята! Я возьму его сам, – громогласно провозгласил я, обращаясь к воображаемым товарищам по оружию.

– Суки! Обложили, красноперые!

Упырь оттолкнул девушку, рванул дверь на себя и спрыгнул на ходу. Я незамедлительно последовал за ним. Лазницкий бежал быстро и как-то неестественно размерено. Люди так не бегают, он был словно машина, которая работает на максимальной мощности. Я едва поспевал за ним. Упырь оказался выносливым, не сбавляя скорости, он несся по пустынным переулкам, петляя меж домами и легко перелезая через многочисленные заборчики, заборы и заборищи, которыми было перегорожено пространство послевоенных дворов. Пару раз он останавливался и, наскоро прицелившись, палил в меня из своего Вальтера. Однако стрелял кровосос препаршиво. Будь дело ночью, этот гад обязательно пристрелил бы меня, но дневной свет все-таки не сильно комфортен для глаз этих тварей, а свои солнцезащитные очки Лозницкий в суматохе потерял.

Теперь я отлично осознавал, упырь мчит к Ваганьковскому кладбищу. Вероятно, он возомнил, что на него объявлена настоящая охота. Так оно и было, только преследовал его сейчас всего один бесогон, не очень к тому же и опытный.

Вот и небольшая площадь пред крашенными в черный цвет кладбищенскими воротами. Тут несколько лоточниц с пирожками и будочка мороженщицы. Совсем рядом разбитные бабки продают какие-то плохонькие цветочки и венки из елового лапника. Тут же стоит обшарпанный автобус-катафалк. Четверо кладбищенских служек вытаскивают оттуда гроб с открытой крышкой. В нем тело пожилого мужчины. Возле гроба навзрыд плачет невысокая молодая женщина в темном платке. За полу ее жакета держится маленькая девочка в сереньком линялом платьице и шапочке с пуговкой на макушке.

– Дедуля, дедуля, дедуля, – скорбно потупив взгляд, повторяет малышка.

Все это я увидел в одно мгновенье. Лозницкий тоже.

«Быть беде!» – немедленно застучало у меня в голове.