Спецотдел «Бесогон»

Дом я с большим трудом, но узнал. Это было общежитие камвольного комбината «Красная Роза», только выглядел домишко гораздо новее. Напротив общежития расположилось трехэтажное здание с двуглавым орлом на крыше. «Банк «Капиталъ» – было написано на строении. Красивые золоченые буквы таинственно блестели, залитые лунным светом.

Что за бред? Откуда здесь эти пережитки старого мира? Я шагнул в строну и оглянулся, лаз из которого я только что выбрался, представлял собой колодец с ржавой решеткой вместо крышки. Вероятно, здесь проходили какие-то коммуникации.

Я перешел на другую строну улицы. Откуда-то были слышны обрывки разговоров, пьяный смех, треньканье балалайки. За раскидистыми кустами белой сирени располагался приземистый, вросший в землю дом. «Кабак Пустовеева» было намалевано на покосившейся вывеске.

Я старался не думать о том, что со мной произошло. Раз я здесь, значит и тот, кто ушел от меня, скрывшись в склепе Лозницкого, тоже оказался здесь. И я найду его!

Я спрятался за кустами сирени. Я совсем не знал, куда теперь идти, но что-то, что в нашей профессии называется емким словом «интуиция», подсказывало мне, что нужно оставаться на месте. Я сел на лавку и поднял валявшуюся на ней газету. «Городские ведомости» за 1916 год. Тусклый свет фонаря осветил жирно выведенные заголовки. «Неудачи на фронте», «Забастовки рабочих», «Жертва сумела убежать от своего мучителя».

Черт знает, что такое творится!. Напрягая зрение, я быстро пробежал глазами крошечную статейку криминального репортера. Какой-то ухарь пытался затащить в номера подвыпившую проститутку, с которой познакомился в кабаке. Та сначала согласилась, после решила отказаться от предложения, внезапно испугавшись своего нового знакомого. Чушь какая-то. Я сложил газету и сунул ее в карман плаща.

Я не знал, сколько времени прошло. Часы «Победа», что были на моей руке, отчего-то остановились. Я стоял и смотрел на плохо освещенное крыльцо кабака. Вдруг из двери показался Лозницкий, он несколько преобразился. Поверх своей серой пары он нацепил старорежимную крылатку, а на голову водрузил картуз, который по моде тех лет лихо заломил назад. Ни дать, ни взять подгулявший лавочник. Лозницкий был не один. Под ручку он вел невысокую ладную девицу в плохоньком пальтишке и шляпке-таблетке. Спутница Лозницкого была пьяна, громко хохоча, она висла на руке своего кавалера.

– Продолжим знакомство в номерах Сабурова? – осведомился Лозницкий.

Голос его дрожал от возбуждения. Он крепко держал девицу за руку. Она прекратила смеяться, остановилась, попыталась вырваться, взгляд ее скользнул по лицу поручика. Вероятно, что-то напугало девушку, что-то, что отличает упыря от обычного человека.

– Пусти, мне нужно идти!

– Еще чего! – Лозгицкий рванул жертву к себе.

Пора! Я поднялся с лавки и шагнул вперед. Я не стал окликать его и действовать, как положено по правилам рыцарей из старых зачитанных до ветхого состояния романов. Оттолкнув в сторону подвыпившую девицу, я ударил Лозницкого в спину. Остро оточенный кол с металлическим наконечником очень грозное оружие. Упырь охнул и повернулся ко мне. Он не успел ничего понять, когда я ударил его вторично. На сей раз я бил вампира в грудь, четко, так как бил сотни раз в соломенные чучела на бесконечных тренировках оперсостава «Бесогона». Моим учителем был Савва Сорокин, и я его не посрамил. Удар получился, что надо! Упырь упал, на губах его появилась кровь.

Девица пошатнулась, но осталась стоять на ногах. Схватившись за голову, она наблюдала за происходящими.

– Пошла вон! – приказал я.

Она послушно побежала прочь. А я, взвалив на себя тело упыря, двинулся к колодцу. Вот и он. Я оттолкнул ногой ржавую решетку и неуклюже протиснулся внутрь, толкая вперед себя обмякшее тело кровососа. Вопреки россказням сказочников, упырь не вспыхнул синеватым пламенем и не превратился в кучку пепла. Он был довольно тяжел и изрядно натер мне спину, пока я тащил его обратно по сырому и склизкому дну подземного хода.

Я сильно вымотался и почти терял сознание от усталости. Мне казалось, что сзади меня что-то гремит и рушится, обваливая пласты земли, в которых и был проделан сей потайной ход. Я не помню, как я добрался до склепа, не помню, как свалил эту мерзкую тушу со своих плеч. Я помню лишь серые плиты стен и крепкие руки Саввы Сорокина.

– Ты молодец, справился с этим мерзавцем! – похвалил меня Савва.

Я хотел что-то сказать, но не смог, силы стремительно покидали меня. Я лишь вынул из кармана плаща старую газету и молча ткнул пальцем в заметку о жертве, сбежавшей от своего мучителя. Краем глаза я еще успел заметить старика Мухоморова. Опустившись на колени, он тщательно осматривал тело убитого мной вампира, констатируя его смерть.

Очнулся я в отдельной палате госпиталя от прикосновения нежных женских рук. Молоденькая медсестра вытирала мне со лба огромные, точно спелые виноградины капли пота.

– У больного жар. Он весь горит. Входите, но беседовать будите ровно пять минут, – строго приказала она кому-то, стоявшему в дверях.

– Я успею, – раздался голос Вахтанга Дадуа.