Спин

Этот шаг значительно сложнее – и с технической, и с этической точек зрения. Кандидаты отбудут на Марс в командах по десять человек. Им предстоит непредсказуемо долгий перелет в максимально ограниченном пространстве и на скудном рационе; атмосферное торможение при почти летальной характеристической скорости орбитального маневра после многих месяцев невесомости; рискованный спуск на поверхность планеты. Если все получится и если скромные запасы, необходимые для выживания, приземлятся неподалеку, этим людям предстоит обосноваться в среде, лишь приблизительно пригодной для обитания. Их задача не в том, чтобы вернуться на Землю; нет, они должны прожить достаточно долго, оставить после себя внушительное потомство и передать своим отпрыскам отлаженную модель существования.

– Ну и кто в здравом уме согласится на такие подвиги?

– Ты не поверишь.

За китайцев, русских или других чужестранцев я говорить не мог, но североамериканские кандидаты оказались самыми обычными мужчинами и женщинами. Их выбрали из-за молодости, физической формы и умения терпеть дискомфорт. Лишь немногие из них были летчиками-испытателями, но все обладали, по словам Джейсона, «умонастроением летчиков-испытателей»: готовы были пойти на серьезный физический риск во имя впечатляющих свершений. И конечно, почти все они были, по всей вероятности, обречены – как и бактерии на тех ракетах, которые мы рассматривали сейчас с балкона. В лучшем случае можно рассчитывать, что группа выживших, скитаясь по заболоченным каньонам долин Маринера, встретит такую же группу русских, датчан или канадцев и породит жизнеспособное марсианское человечество.

– И ты все это одобряешь?

– Моего мнения никто не спрашивал. Но я желаю им всего наилучшего.

Диана бросила на меня косой взгляд – «да что ты говоришь?» – но решила не продолжать спор. На лифте мы спустились в фойе ресторана. Думаю, Диана прочувствовала всеобщее нарастающее возбуждение, когда в очереди на столик перед нами оказались человек десять телеоператоров.

Сделав заказ, она повернула голову и прислушалась к обрывкам разговоров – до нас долетали слова «фотодиссоциация», «криптоэндолит» и, конечно же, «экопоэз»; в переполненном зале журналисты так и сыпали терминами, оттачивая рабочий жаргон или просто пытаясь понять их значение. Посмеивались, звенели столовыми приборами; вокруг царила бесшабашная атмосфера неясных ожиданий. Впервые за шестьдесят с хвостиком лет, прошедших со дня высадки на Луну, всеобщее внимание было приковано к космосу, а Спин приправил интерес всем тем, чего не хватало лунной программе: риском планетарного масштаба и крайней необходимостью.

– И все это сотворил Джейсон?

– Вероятно, это сделали бы и без Джейсона с Эдом. Но, пожалуй, иначе – не так быстро и эффективно. Джейс всегда был в эпицентре событий.

– А мы на периферии. На орбите его гения. Хочешь секрет? Я его побаиваюсь. Боюсь нашей встречи, ведь столько времени прошло. Знаю, что он меня осуждает.

– Не тебя. Быть может, твой стиль жизни.

– То есть мою веру. Ничего-ничего, об этом можно говорить. Знаю, Джейс думает… Наверное, думает, что я его предала. Что мы с Саймоном отреклись от всего, во что он верит. Но это не так. Наши с Джейсоном пути никогда не пересекались.

– Вообще-то, чтоб ты знала, он просто Джейс. Старый добрый Джейс.

– А я – старая добрая Диана? Ты уверен?

На этот вопрос ответа у меня не было.

Она ела с очевидным аппетитом. После основного блюда мы заказали десерт и кофе. Я сказал:

– Здорово, что ты нашла время для поездки!

– Здорово, что Саймон спустил меня с поводка?

– Я этого не говорил.

– Знаю. Но в каком-то смысле это правда. Саймон любит покомандовать. Всегда хочет знать, где я.

– И тебе это не нравится?

– Имеешь в виду, нравится ли мне мой брак? Да, нравится, и я не допущу, чтобы было иначе. Но и наши взгляды иногда расходятся. – Она помолчала. – Я готова поделиться этим только с тобой, понимаешь? Не с Джейсоном. Только с тобой.

Я кивнул.

– С тех пор как вы познакомились, Саймон слегка изменился. Все мы изменились, все ветераны НЦ. Ведь «Новое Царствие», по сути, являлось сообществом молодых верующих людей, священным пространством, где можно было не бояться соседей, где мы могли обнять друг друга не в переносном, а в прямом смысле. Рай на земле. Но мы ошибались. Думали, что СПИД – это пустяки, ревность – тоже пустяки. Разве может быть иначе накануне конца света? Но Великая скорбь – небыстрая штука, Тай, она растягивается на всю жизнь, и, чтобы вытерпеть ее, нам нужны силы. И здоровье.

– Вы с Саймоном…

– Нет, мы здоровы. – Она улыбнулась. – И спасибо за заботу, доктор Дюпре. Но многие наши друзья умерли от СПИДа и наркотиков. «Новое Царствие» оказалось американскими горками: на подъеме любовь, а потом, на спуске, – сплошное горе. И любой последователь НЦ подтвердит мои слова.

Наверное, но я знал лишь одного ветерана «Нового Царствия». Собственно говоря, Диану.

– Последние несколько лет стали непростым испытанием для всех, – вставил я.