Спросите Колорадо: или Кое-­что о влиянии каратэ на развитие библиотечного дела в США

Где-то через полчаса я спустилась вниз. Кен сидел на прежнем месте, босой, с влажной головой, в банном халате, обычно висящем в ванной комнате для гостей, и ел бутерброд с черным хлебом и копченой колбасой из русского магазина, с интересом перелистывая «Lucky» — журнал для женщин-покупательниц.

— Я и не знал, что такие журналы бывают! — восторженно заявил он. — Пятьсот страниц, и все про шопинг! И ты все это читаешь?

— Это главное чтение моей жизни, — подтвердила я, отрезая себе кусок колбасы — во рту от смеси вкуса воблы с листерином творилось черт-те что!

— Извини, я тут пошарил у тебя в холодильнике — с утра ничего не ел, все бегал и нервничал.

— А сейчас ты не нервничаешь?

Он ухватил огромный кусок колбасы, запихнул его в рот целиком и стал с трудом пережевывать, блаженно мотая головой. Наконец он все прожевал, открыл глаза и заявил:

— Вкусно-то как! Нет, сейчас я не нервничаю. У меня все здорово — фирма спасена, я почти наелся, и у меня есть любимая женщина, которая и спасла мою фирму, потому что я убрался у нее в доме. Ты молодец, что сразу рванула в душ. Я, видишь, намек понял и присоединился.

Я не выдержала и рассмеялась.

— Как у тебя все здорово получается! Есть одна только неувязочка: я не твоя любимая женщина, и никогда ею не буду. Так что давай доедай колбасу, одевайся и вали домой.

Его рука замерла на полдороге к последнему куску колбасы.

— Слушай, тебе самой не надоел бред, который ты постоянно несешь? Что это за словесное недержание такое? Другой бы на моем месте давно бы повернулся и хлопнул дверью. И осталась бы ты опять одна, и вместо того чтобы заниматься любовью с интересным собеседником, ревела бы в подушку.

Я даже привстала от возмущения.

— Что ты себе позволяешь? Немедленно уходи!

Он с интересом посмотрел на меня.

— Никуда я не уйду. Я доем колбасу и мы пойдем спать. Я ужасно устал сегодня.

— Я буду кричать!

— Конечно! И еще мы можем подраться. Только давай сначала пойдем в спальню и разденемся. А потом мы будем долго-долго драться, и я покажу тебе все болевые точки, и правильное дыхание, и куда девать локти, и все остальное…

Я смотрела на него во все глаза:

— Да ты просто сексуальный маньяк! Я требую, чтобы ты ушел немедленно.

Он наконец покончил с колбасой, с сожалением запихнул тарелки и ножи в посудомойку и встал.

— Ты никакая актриса, Инна, твой голос говорит одно, а тело — другое. Ты вовсе не хочешь, чтобы я уходил. Поэтому я останусь.

Он подошел ко мне и слегка провел рукой по моим волосам. Потом он обнял меня, и продолжал гладить волосы и спину, а потом он скинул с меня и с себя надоевшие халаты и стал гладить меня везде. Я начала мелко дрожать.

— Да не дрожи ты так, я же с тобой. У нас все будет хорошо. Я буду приучать тебя к дисциплине. Я не буду слушать твои вопли, а все бьющиеся и колющие предметы я спрячу в шкаф и закрою на ключ. А когда ты будешь очень громко орать, я включу тебе Сида Баррета и отнесу тебя в горячую ванну. И потом ты будешь на все мои предложения говорить «Осс». Всегда. Всегда. Ты только слушай меня. Вот так. Расслабься. Смотри, как хорошо у нас получается… Давай-ка переберемся наверх.

Он легко поднял меня и в два прыжка взобрался на второй этаж, нетерпеливо толкнул дверь в спальню и осторожно положил меня на кровать. Сам навис сверху и осторожно, как археолог редкую вазу, стал исследовать мое тело. Его глаза сияли неподдельным восторгом.

Я думала, что снова заплачу, но вместо этого я засмеялась — так мне стало легко, как будто я сбросила какую-то вековую ношу, пригибающую меня к земле.

— Как хорошо, что ты меня нашел, — прошептала я.

— Как хорошо, что ты меня дождалась, — ответил он.

И потом мы уже не говорили, потому что времени на разговоры у нас уже не осталось — надо было все делать быстро — а быстро не получалось, а потом время остановилось совсем, и остались только Кен и я, и это было здорово. И я знала, что теперь так будет всегда. Всегда.

Я ошиблась.

Кен немедленно вскочил и потянул меня за собой.

— Вставай, лежебока, секс еще не повод расслабляться! Мы будем тренироваться прямо сейчас, пока ты такая гибкая и расслабленная.

— Отстань, — не открывая глаз, сказала я. — Мне так хорошо, я не хочу вставать.

— Вставай сейчас же!

— Вот еще! Ты любовные романы когда-нибудь читал? Во всех романах есть одна и та же фраза: «Потом они долго лежали и не разговаривали!» За эту фразу критика эти романы кроет почем зря, но как же без нее — это правда жизни. На этой фразе все романы и заканчиваются, потому что дальше писать не о чем. Иногда, правда, герой потом встает с кровати, но единственно затем, чтобы сделать кофе и принести его героине. И сказать ей еще раз, как ему было хорошо. Некоторые еще курят, но слава богу, к нам это не относится, терпеть не могу курение в помещении.