Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

1–я армия США под командованием генерал – лейтенанта Кортни Ходжеса удерживала около 120 миль фронта от Аахена до Люксембурга. 3–я армия генерал – лейтенанта Джорджа Паттона находилась на ее южном фланге, а 9–я армия генерал – лейтенанта Уильяма Симпсона – на севере. В декабре 1944 года три корпуса соединились вместе под командованием Ходжеса: 7–й корпус на севере пробирался к Роеру; 5–й находился в центре, двигаясь к дамбам, контролирующим уровень Роера; а 8–й, сильно растянутый, оставался на юге. Менее четырех дивизий удерживали 85 миль фронта в тихом секторе Арденн. Костяк американских сил сконцентрировался севернее и южнее Арденн для поддержки основных планировавшихся операций, а сектор Арденн с труднопроходимой местностью и ограниченной сетью дорог считался областью «спокойного отдыха» и удерживался подразделениями и дивизиями, изможденными и потерявшими много крови в «самой кровавой битве» под иссеченными соснами Хюртгенского леса. Это был слабо удерживаемый фронт, «лечебный санаторий американского командования» [1]. Но противник не мог атаковать, он зализывал раны, и ему нужно было время.

Немцы были ранены, в этом не было сомнения. Их потери в ноябре по всему протяженному фронту от Голландии до Швейцарии составляли по численности четыре дивизии. Линию фронта заполняли продовольственные батальоны, тюремные части, пожилые и нестроевые солдаты, а также вновь созданные дивизии фольксгренадеров. Американская пропаганда в некоторой степени оказала свое воздействие. Судя по захваченным немецким документам, чувствовалось, что солдаты находятся в стрессовом состоянии. В конце ноября один немецкий полковник в 18–й фольксгренадерской дивизии разразился гневом в связи с тем, что шестеро его солдат дезертировали и сдались в плен.

Он писал: «Предатели из наших рядов сдались врагу… Эти ублюдки выдали важные военные секреты… Лживые еврейские писаки грязно насмехаются над вами в своих брошюрах и пытаются переманить вас, чтобы вы тоже стали ублюдками. Пусть они плюются ядом! Мы стоим на защите границ Германии. Смерть и уничтожение всем врагам, кто ступит на немецкую землю. Что касается презренных предателей, которые забыли о чести, то вся остальная дивизия заверяет, что позаботится о том, чтобы они больше никогда не увидели свой дом и своих любимых. Их семьям придется искупить предательство. Судьба народа никогда не зависела от предателей и ублюдков. Истинный германский солдат был и остается лучшим в мире. За ним лежит недрогнувшая родина.

Все окончится нашей победой.

Да здравствует Германия! Хайль фюрер!» [2].

В этих словах чувствуется нота безумного отчаяния загнанного в угол народа. Действительно, противник собрался, восстановился и геркулесовскими усилиями держался несколько месяцев до этого за «чудом Западного вала», как говорили немцы. И сейчас они сражались упорно, как почти всегда сражались немецкие солдаты.

Но приближалось Рождество, и союзники атаковали. В 1–й американской армии «вся атмосфера была наполнена сердитым замешательством» в связи с продолжающимся сопротивлением немцев и нарушением планов; некоторые «кажется, серьезно считали, что немцам осталось нанести только один, последний удар».

Но война редко идет по плану. Недаром Клаузевиц предупреждал: «Когда диспропорция силы настолько велика, что никакое ограничение нашей собственной цели не может обеспечить нам безопасность от поражения, или если вероятная длительность опасности такова, что крупнейшая экономия сил не может больше довести нас до цели, тогда все силы будут и должны быть сконцентрированы на одном отчаянном ударе… Тот, на кого сильно давят… будет считать величайшую отвагу проявлением величайшей мудрости и, возможно, призывать на помощь военную хитрость». Совет Клаузевица отчаявшимся хорошо сочетался с вагнеровской концепцией Гитлера, и первый акт сражения за Бельгию начался за несколько месяцев до великого наступления. Еще до наступления сентября, когда побитые армии рейха отступали через Францию, верховное командование Германии решило сгруппировать все вновь сформированные танковые и пехотные дивизии в новую наступательную армию. Процесс был остановлен, чтобы «забить бреши» в Западной стене, но 6–я танковая армия осенью медленно наращивала силы и численность.

В конце октября офицер оперативного отдела верховного командования появился в расположении немецкой 7–й армии и тщательно изучил местность Шнее – Эйфель. Решение было принято. Удар «величайшей силы» и «военной хитрости» должен быть нанесен из западной провинции Рейнланд, где, как часовые, на границе Германии и Бельгии, стояли еловые, березовые и вечнозеленые леса и изрезанные горы Хое – Венн, Шнее – Эйфель и Арденны.