Средь тяжкого труда и скорби

По крайней мере, они больше не собирались терять своих людей, и он дал себе жгучее, полное ненависти обещание отплатить Макхому и его поклоняющимся Шан-вэй ублюдкам с процентами за кровавую работу этого дня. У них не могло быть достаточно проклятых винтовок, чтобы долго противостоять силам Божьим, и когда, наконец, наступит день, Жан Фирман найдет время, чтобы должным образом научить их цене отступничества. Однако до тех пор, пока…

Конец света прервал его на полуслове.

Он отшатнулся назад, в ужасе бросившись на землю, когда прогремел оглушительный взрыв. Нет, не взрыв — это была целая серия взрывов, цепочка из них ревела высоко на склоне горы над тропой, и он слышал высокие, далекие крики людей Тейлира, когда они смотрели в пасть разрушения.

Это была ловушка, — тупо подумал Фирман, наблюдая, как весь склон горы извергается красно-черными цветами летящих камней и снега. Длинная, какофоническая вереница из них, длиной в полторы тысячи ярдов и более. Ни один из зарядов не был таким уж большим по отдельности, но их было очень много, и они были размещены очень, очень тщательно. Резкие, отдающиеся эхом взрывы слились в единый раскатистый грохот грома… А затем даже гром исчез в гораздо более ужасающем звуке, когда бесчисленные тонны снега и камней обрушились вниз, как собственный Ракураи Лэнгхорна.

Лавина поглотила более мили горной тропы… и еще сорок восемь членов клана Жана Фирмана. Ни они, ни лейтенант Жак Тейлир, ни тело хотя бы одного из его добровольцев так и не были найдены.

* * *

— Думаете, они получили сообщение, сэр? — спросил Траскат, наблюдая за длинной темной завесой из принесенного ветром снега, камней и грязи, поднимающейся, как занавес, над тропой Грин-Коув.

— О, думаю, что они могли его получить, Сейлис, — тихо сказал Бирк Рейман. — Думаю, что они, возможно, так и сделали.

.IV

Дворец Теллесберг, город Теллесберг, королевство Старый Чарис, империя Чарис

Шарлиан Армак стояла рядом со своим мужем в ярком солнечном свете. Теплый ветерок танцевал и делал реверансы вокруг террасы, шелестя и шурша в пальмах с широкими лопастями, шипами и в тропических цветах, которые окружали ее. Пара паукообразных обезьян гонялась друг за другом сквозь похожий на меч навес псевдопальм высоко над головой, ругаясь и визжа друг на друга, их голоса были ясными, но далекими сквозь шум ветра. Совсем рядом на ветке декоративной сахарной яблони в кадке в центре террасы сидел ярко раскрашенный попугай, не обращая внимания на вторжение человека в его владения, прихорашиваясь, погружая крючковатый клюв в перья, и тот же ветерок доносил до них свист и песни более отдаленных виверн и птиц.

Наследная принцесса Элана лежала в похожей на гамак холщовой колыбели с вышитым гербом ее Дома, которая была подарена экипажем КЕВ «Даун стар» годом ранее. Мастерством корабельного парусника и его помощников могла бы гордиться любая профессиональная швея, и их подарок тронул Шарлиан до глубины души, когда вся команда с широкими, сияющими улыбками стояла на реях и смотрела, как капитан Кабрилло преподносил его ей для маленькой принцессы. У императрицы было бесчисленное множество прекрасных колыбелей для ее ребенка, многие из которых были изысканными сокровищами столярного искусства, но ни одна из них не значила для нее так много, как этот простой кусок холста. Элана была слишком мала, чтобы беспокоиться о подобных вещах, но она тоже любила эту колыбель с самого первого дня, когда движение корабля убаюкало ее, и ее сделали с достаточно большим запасом на вырост. В четырнадцать месяцев она ей вполне подходила, и теперь она лежала, издавая довольные сонные звуки, в то время как Хейриет Салтейр, одна из ее нянь, поддерживала ее плавное движение, заменяя движение корабля.

Одинокий голубоглазый оруженосец — майор императорской стражи — стоял у подножия пологих ступеней, ведущих на террасу из самого сада. Другой, более седой оруженосец, на этот раз сержант, стоял рядом с колыбелью принцессы, но почему-то их вооруженное присутствие только подчеркивало спокойствие момента. Возможно, из-за единственного человека на этой террасе — седовласого мужчины в рясе с оранжевой отделкой, который, казалось, повсюду носил с собой спокойствие, как личную собственность.

— Я гарантирую вам, что многие люди будут настаивать — постфактум, конечно, и только тогда, когда они смогут притвориться, что думают, что мы не можем их подслушать, — будто мы должны были сделать это в тронном зале, — сказал теперь Кэйлеб, одной рукой обнимая Шарлиан за талию, не сводя глаз с тропинки, петляющей между утопающими в зелени берегами. — И они собираются придумать всевозможные «государственные причины», по которым мы тоже должны были это сделать. Ты же знаешь, что так и будет.