Сталин и его подручные

«Ежов совсем не был похож на вурдалака. Он был маленьким, худеньким человеком, всегда одетым в мятый дешевый костюм и синюю сатиновую косоворотку. Сидел за столом, тихий, немногословный, слегка застенчивый, мало пил, не влезал в разговор, а только вслушивался, слегка наклонив голову» (6).

То, что Москвин рассказывал Разгону о Ежове, было сказано пророчески-проницательно:

«Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным – он все сделает. У Ежова есть только один, правда существенный, недостаток: он не умеет останавливаться».

Ценил Ежова не только Москвин. Секретарь (русский еврей) партии в Татарстане просил прислать Ежова как крутого руководителя, который угомонит татар. Каганович выбрал Ежова организатором в кампании коллективизации 1929 г., когда 25 тыс. партийцев мобилизовали, чтобы запугивать крестьянство. В качестве заместителя наркома сельского хозяйства Ежов оказался самым страшным начальником. Антонина теперь занималась исследованием культуры свеклы, и супруги встречались все реже и реже. У переутомленного работой Ежова уже наблюдались признаки нервного расстройства, он искал утешения у других женщин. В 1930 г. в Сухуме Осип и Надежда Мандельштам, отдыхавшие по милости Нестора Лакобы в правительственном особняке на Черном море, наблюдали чету Ежовых. (Ежов подписал ордер на последний, роковой арест Мандельштама, поэтому его вдове трудно было поверить, что «этот скромный и довольно приятный мужчина», который возил их в город на своем автомобиле и танцевал, несмотря на хромоту, стал зачинщиком сталинского террора.) В Сухуме Мандельштамы услышали весть о самоубийстве Маяковского (событие, разбудившее лирическое вдохновение Мандельштама). Несмотря на новости, русские партийцы танцевали дальше, а грузинские гости замечали, что они, если бы умер их национальный поэт, перестали бы ликовать. Надежда Мандельштам передала это замечание Ежову, который сразу прекратил вечеринку (7). Ежов играл с Лакобой в бильярд, танцевал, пел (с абсолютным слухом и тонким чувством), разрешал жене катать абхазских детей на их автомобиле, сам вызвался увезти с собой в Московский зоопарк медвежонка, подаренного Лакобой. Антонина отдыхала в шезлонге, пока Ежов срезал розы для более отзывчивых дам.

В предыдущем году в санатории в Сочи Ежов встретил такую женщину, от которой любой мужчина, работающий в аппарате Сталина, должен был бы спасаться как от чумы. Евгения Хаютина-Фейнберг была не просто еврейкой уже со вторым мужем: ее второй муж, Александр Гладун, московский редактор, до 1920 г. жил в Америке, ив 1927 г. они с женой работали в советском полпредстве в Лондоне. Евгения умела только печатать на машинке, но у нее были литературные связи, которые, кажется, завораживали Колю-книжника. Одно время она была – и еще раз будет – любовницей Исаака Бабеля. Сам Гладун потом давал показания, что Ежов был по уши влюблен в Евгению и не хотел выходить из ее комнаты, что Евгения объяснила ему, что Ежов – восходящая звезда и что ей лучше быть связанной с ним, чем с мужем. Ежовы и Гладуны развелись, и в 1931 г. Ежов женился на Евгении. Развод спас жизнь Антонины, которая умерла в возрасте 91 года, но Гладун все-таки погиб. Евгения стала редактором журнала «СССР на стройке», и в Москве чета нашла себе квартиру на Страстном бульваре.

В ноябре 1930 г. Ежова назначили на пост Москвина. Впервые ему приходилось сидеть вдвоем со Сталиным в Кремле. Осенью 1932 г. состоялось шесть таких встреч, а в 1933 г. Ежов садился со Сталиным за один стол раз в две недели. Сталин приказал Ежову «специально заняться укреплением и усилением личного состава районных аппаратов ОГПУ», чтобы загнать крестьян назад в колхозы (8). Чем больше Сталин ругал старых большевиков за заносчивость и самомнение и чем чаще обходился без их услуг, тем усерднее он выдвигал молодых подчиненных, отсутствие революционных заслуг и квалификации которых компенсировалось тем, что они были многим обязаны Сталину. К этому времени объем ответственной работы у Ежова был огромен. Он заведовал комиссией, очищавшей партию от сомнительных членов, проверявшей документы и архивы, исключившей полмиллиона членов – то есть каждого восьмого человека. В оргбюро у Ежова было много обязанностей – он надзирал за ОГПУ и тяжелой промышленностью и распределял кадры на партийные посты.