Сталин жил в нашей квартире. Как травмы наших предков мешают нам жить и что с этим делать

Что делала бабушка Нюся? Вероятно, вдвое больше говорила об одной беде, чтобы не говорить об обеих бедах сразу. Потому что разговоры о раскулачивании были худо-бедно допустимыми, а говорить о муже – «враге народа» нельзя ни в коем случае. Раскулачивание было, так сказать, «за всё про всё»: и за разоренную родительскую семью, и за пропавшего мужа… Наверное, в условиях большей свободы она могла бы говорить об обеих бедах. И, возможно, еще о многом. Например, о том, куда делся ее отец-белогвардеец… Заметим, что вся страна поступала так, как бабушка Нюся. Великая Отечественная война и сталинские репрессии – два огромных бедствия нашей страны. Война у нас была (и во многом остается) тоже «за всё про всё»: возможно, поэтому, умалчивая о репрессиях, мы, естественно, начинаем говорить о войне вдвое больше. Эта война в нашем обществе – более чем легитимная тема, она наша гордость. А о разных неприглядных вещах мы лучше помолчим.

Итак, обе семьи много скрывали; в обеих семьях так или иначе давали понять друг другу, какие темы опасны. Реакция на опасную тему могла быть невербальной, то есть без использования слов (испуганное выражение лица). И, вероятно, такая реакция всякий раз безошибочно (и, скорее всего, неосознанно) считывалась. Каждый, не задумываясь, отмечал тему, при которой собеседник умолкал. О чувствах могли просигналить и вербально

(словами), когда собеседнику давали понять, что «эти меры были оправданными», или «это неинтересно», «этого не было»… И главное (часто без слов, невербально) – «об этом говорить небезопасно». Я сопоставила то, что говорили мне представители поколения моих родителей, когда они постарели, а я только начала изучать, как история советских репрессий коснулась нашей семьи. Для удобства я представила эту информацию в таблице 3.

Таблица 3. Вербальные реакции старшего поколения

Теперь представьте мужчину и женщину, которые начали встречаться. Они нашли друг друга не случайно – они «родственные души». Возникает негласный договор, который их связывает. Часто, как уже упоминалось, находят друг друга люди, которым есть что скрывать. Более того: как мы могли убедиться, в том, что скрывается обеими сторонами, есть много общего (Скиннер, Клииз, 2015). Если они создадут семью, в ней повторятся привычные обоим образцы поведения, хотя, возможно, в новой форме. Рассмотрим в качестве примера семью, где одного из ее членов отчаянно контролирует другой (или другие). Это – неотъемлемая характеристика созависимых семей. Такие взаимоотношения, на мой взгляд, должны часто встречаться у потомков людей, травмированных социальными катастрофами (войны, репрессии, геноцид и т. п.).