Сталин жил в нашей квартире. Как травмы наших предков мешают нам жить и что с этим делать

Это тебе, тетя, спасибо. Тетя Эмма разделяет мой интерес к истории семьи и много раз помогала выяснить те или иные факты.

Задание для тех, кто хочет лучше понять полученный от предков опыт и правильно им распорядиться

Как в вашей родительской семье относятся/относились к памяти о прошлом? Хранятся ли памятные вещи или от них избавляются? Кого из родственников вы можете назвать хранителем семейной памяти? Кого можете расспросить о том, чего не знаете?

В какой ветви рода, у каких родственников сохранились фотографии ваших предков, а в какой – не сохранились? Чьи именно фотографии сохранили, а чьи нет?

Можете ли вы проследить, как контролируется семейная память? Какие темы обсуждаются охотно, а каких избегают?

Чем старше, тем больше непонятного

Такая любовь, такие отношения, такая жизнь…

Мне сейчас грустно думать, что я знала и двух бабушек, и деда, и прабабушку (и еще одну прабабушку, Гашу, которую видела всего пару раз), но не помню теплоты в своем отношении к ним. Сейчас я понимаю, как сильно жизненный опыт тех, сталинских, поколений, повлиял на отношения внутри семьи. Вследствие пережитых неоплаканных потерь, отсутствия значимых людей и вычеркивания их из памяти нарушается не только связь с родом, но и отношения в семьях потомков (Бейкер, Гиппенрейтер, 2005). Это может происходить в разных случаях, когда что-то скрывают. Члены семьи общаются друг с другом осторожно, избегая «горячих» тем, как будто все время ходят по тонкому льду. Небезопасное общение теряет искренность и непосредственность, и одновременно копится невысказанная злость.

Этот механизм хорошо иллюстрирует следующий пример. Четырехлетний мальчик Саша жил с бабушкой. Он ходил в детский сад, в развивающую студию и все время молчал – как в детском саду, так и в студии. «Глазки умные. Смотрит на тебя и молчит», – говорили о нем педагоги. Саша умел разговаривать, но отвечал только бабушке; если рядом были другие люди, он шептал ей на ушко. Коммуникативное расстройство такого рода называется селективный мутизм. Педагог развивающей студии посоветовала бабушке обратиться к психологу. Оказалось, что Сашина мама живет за границей с отцом ребенка, который, хотя и обеспечивал мальчика, знакомиться с ним не хотел. Иногда мама приезжала в гости с подарками, потом уезжала снова. Знает ли Саша, кто его отец? Бабушка задумалась и ответила: он ходит вместе со старшей сестрой к ее отцу. Наверное, думает, что это и его папа тоже. Мальчика называли русским уменьшительным именем, но в документах у него были иностранные имя и отчество.

В кабинете психолога он вскоре начал играть в одну и ту же игру. Психологи, работающие недирективно, знают: если у ребенка есть тема, которая его волнует, она неизбежно начнет фигурировать в его играх, только не надо ему мешать. В игре Саши кукла-мужчина похищал куклу-женщину и уносил за шкаф. Женщина вырывалась и кричала, но сбежать от него не могла. По поведению детей хорошо видно, что на бессознательном уровне, как правило, есть какое-то объяснение тайны, какая-то разгадка. И в голове у Саши определенно было представление о том, что маму забирает, увозит некий мужчина. Он представлялся Саше жестоким и агрессивным, а мама выглядела жертвой. Ребенок, конечно, не знал, что в его игре выражается бессознательная информация, он просто играл.