Стамбульский ребус

Мое внимание привлекло одно здание — оно походило на культовое сооружение и находилось как раз там, где мы обнаружили тело Недждета Денизэля. Сейчас там стоял памятник Ататюрку. Рядом со зданием была маленькая табличка. Я надел очки и прочитал: «Храм Посейдона». Про него еще говорила Лейла Баркын — в этом месте Недждет Денизэль сделал ей предложение. Я снял очки и провел воображаемую линию между этим храмом и колонной Константина в Чемберлиташе, которая была возведена в честь переноса столицы Римской империи в Константинополь, — там мы нашли тело Мукаддера Кынаджи. На макете было много других сооружений, относящихся как к римской, так и к османской эпохе. Сразу за колонной высилась мечеть Атик Али, в противоположном углу — мечеть Кёпрюлю Мехмеда-паши… Табличка на площади с колонной гласила: «Форум Константина». На этот раз я провел воображаемую линию на восток — в том направлении, куда указывали руки Мукаддера. Следуя по дороге Меса, я дошел до места, которое раньше называлось «Форум Таури», то есть Воловий форум, а позже — форум Феодосия. В наши дни это место известно как площадь Беязыт. Снова римские здания, мечеть Беязыт и первый дворец, построенный султаном Мехмедом II Завоевателем, в котором сейчас располагается Стамбульский университет… Дальше я добрался до группы зданий, где сейчас находится район Аксарай. Затем мое внимание привлекла другая группа зданий — тут было написано «Форум Аркадия» и находилась одноименная триумфальная колонна, — и мой взгляд направился к городским стенам. Я добрался до Золотых ворот, где мы обнаружили третью жертву — Шадана Дуруджу, мысленно обернулся и пошел в том направлении, куда указывали руки убитого журналиста, и снова оказался у собора Святой Софии, где был обнаружен архитектор Теоман Аккан. Его тело оставили на улице чуть выше храма, недалеко от ворот медресе Джафера-аги.

Я еще раз попытался понять, куда убийцы вели нас дальше. Левая рука Теомана Аккана указывала на дворец Топкапы, а правая — на мечети Беязыт, Фатих и Явуза Селима. Возможно, на какие-то другие римские и османские постройки, о которых мы даже не думали…

Мой обеспокоенный взгляд вдруг упал на статую перед Святой Софией. Я внимательно всмотрелся в изображенную фигуру. Человек на коне… Должно быть, какой-то император…

— Это Юстиниан, — рядом со мной раздался глубокий и сильный голос. — Памятник императору Юстиниану. Он построил Святую Софию в том виде, в каком мы видим ее сегодня. Конечно, оригинальной статуи уже давно нет…

Я обернулся и увидел стоявшего в нескольких метрах от меня человека. На нем был повседневный светло-коричневый костюм, в правой руке он держал трость с набалдашником из слоновой кости. Среднего роста, широкоплечий, крепкого телосложения. Голова полностью побрита — наверное, именно поэтому так выделялись брови и земляного цвета глаза, затененные длинными ресницами. Едва заметные сероватые усы дополняла коротко стриженная бородка.

— Здравствуйте, — он улыбался, но не могу сказать, было ли это искренне. Протянув руку, представился: — Адем Йездан… А вы, должно быть…

— Главный инспектор Акман, — сказал я, пожимая протянутую руку. — Невзат Акман… — Кивком головы я указал на своего напарника. — А это инспектор Гюрмен. Али Гюрмен.

— Приятно познакомиться… Добро пожаловать. — Не дождавшись ответа, он повернулся к статуе перед Святой Софией и продолжил: — Хоть мы и живем в Стамбуле, но все еще не понимаем, что Юстиниан был одним из главных реформаторов этого города. Он заново отстроил его после восстания «Ника». И я говорю не только о соборе Святой Софии. Были обновлены дворец Магнум, все здания на главной площади, термы Зевксиппа и здание Сената… Единственный правитель, который мог сравниться с ним, — султан Сулейман Великолепный. Они оба правили в золотое время — на пике славы двух империй.

Я слушал Адема Йездана с большим удивлением. Передо мной стоял не одержимый алчностью делец, а такой же, как и Лейла Баркын, эрудированный, знающий историю Стамбула и, скорее всего, влюбленный в него человек. Кроме того, он говорил на отличном турецком языке — без какого-либо акцента или грубых ошибок. Всякий, кто родился и вырос в Стамбуле, мог бы позавидовать его владению языком.

Адем-бей указал тростью на фигуру императора.