Стамбульский ребус

— Мы тоже занимаемся строительством. А строительство в Стамбуле, скажу я вам, это сущий кошмар. Поэтому я и взял на работу покойного Недждета Денизэля. Он хорошо разбирался в вопросе, был образованным человеком и ценным экспертом. Общались мы и с Мукаддером-беем. Он работал в мэрии, и нам часто приходилось контактировать с ним по вопросу документации. Не исключено, что и с другими двумя убитыми я тоже встречался. В туристической сфере много с кем приходится иметь дело, нравится нам это или нет.

— Вы упомянули, что занимаетесь строительством, но по мне — вы сильно преуменьшаете, — вдруг заговорил Али. — Это не просто реставрация какого-то здания, у вас, кажется, более масштабный проект. — Он кивнул в сторону Эрджана. — Во всяком случае, так нам сказал наш бывший сослуживец.

— Совершенно верно, — ответил Йездан, даже не повернувшись в сторону Эрджана. — Проект действительно масштабный. И старый город на историческом полуострове нуждается в таком. Он современный, но чтит прошлое. Наш проект наверняка можно будет назвать проектом века — он откроет возможности не только для Турции, но и для всего мирового туризма. Мы хотим сделать акцент на всех символически важных сооружениях старого города. Это будут не только дошедшие до нас здания вроде Святой Софии, мечети Сулеймание и дворца Топкапы, но и те, которых уже давно нет.

Он поднял трость и указал на мыс Сарайбурну — туда, где мы обнаружили первую жертву.

— К примеру, храм Посейдона — от него в городе и следа не осталось, или дворец Буколеон, который выглядит как жалкие руины. — Наконечник его трости замер у колонны Константина. — Или сооружения, которые раньше украшали форум Константина. — Трость двинулась на север — к дворцу в конце бухты Золотой Рог. — Снова появятся такие здания, как Большой и Малый Влахернские дворцы. Народ даже не подозревает, что такие памятники когда-либо существовали. После завершения этого масштабного проекта мы сможем рассказать людям о нашем прошлом, о нашей богатой истории…

Чем больше он говорил, тем сильнее распалялся — по выражению его глаз и мимике было видно, как он горит этим проектом, как безгранично в него верит. Однако Али не разделял эту страсть.

— Это всего лишь ваша версия. Некоторые считают, что проект представляет серьезную угрозу для города, — перебил он Адема Йездана. — Говорят, что ущерб историческому облику будет огромен. — Али наклонился, чтобы получше разглядеть макет. — Не тем памятникам, которые уже исчезли, а тем, которые по-прежнему стоят.

Адем Йездан поначалу нахмурился, но нет, он был слишком умен, чтобы проглотить такую простую наживку. Даже если он и разозлился, то умело скрыл свои чувства за холодной улыбкой.

— Что ж, они сильно ошибаются… Это ретроградные взгляды. Уверен, инспектор, вы помните… Когда строили первый мост через Босфор, высказывали такие же предположения: мол, облик Стамбула меняется, красота города безвозвратно исчезает. Но при этом сейчас мы говорим уже о строительстве третьего моста. Историю и ее памятники можно спасти, если сделать их частью нашей повседневной жизни.

Все, я больше не мог сдерживаться.

— Даже если цена будет слишком высока и памятникам нанесут вред без возможности их восстановления?

Ему было неприятно слышать такое, он переложил трость в другую руку.

— Но ведь памятники уже повреждены, инспектор. Из-за того что исторический полуостров признали объектом национального достояния, огромное количество сооружений просто-напросто загнивает. То, о чем мы говорим, — очень показательный пример. Комиссия по историческим памятникам и гвоздя вбить не дает: никаких изменений в этом районе! Ремонт делать нельзя, и посмотрите, что творится со зданиями — они рушатся и исчезают. Мы планируем рядом с историческими сооружениями возвести новые здания, и благодаря этому сможем вернуть прошлое к жизни. Сварливые старые ученые и леваки, использующие любую возможность, чтобы выразить свое несогласие, не понимают этого…

— Это какой-то дворец? — вопрос Али прервал пламенную речь Адема Йездана. Мой напарник опять углубился в макет и показывал на просторную площадку прямо под Голубой мечетью. Зона была окружена тонкой стеной. Рядом была табличка «Большой дворец».

— Да, Большой Константинопольский дворец, — подтвердил Адем Йездан. — Palatium Magnum. Строительство началось еще при Константине, но на протяжении последующих веков к нему постоянно что-то пристраивали. Вот, посмотрите. Это парадный вестибюль дворца, известный как Халка, а здесь — караульные помещения, которые назывались «портик схолариев», в этом зале проходил совет императора, здание пониже — зал приемов, эта открытая площадка предназначалась для игр. Грандиозно, не так ли? — Он тростью провел линию от Голубой мечети к голубому краю макета. — Представьте себе прямоугольник, который начинается у ипподрома и заканчивается у Мраморного моря по одной стороне и от заднего двора Голубой мечети до края собора Святой Софии с другой стороны — все это пространство занимали помещения Большого дворца.