Становление

Я велел рабам выбрать старшего из своей среды, чтобы я мог с ним общаться. То же я велел и женщинам. Катамаран имел достаточно помещений, как на верхней палубе, так и в верхнем трюме, потому что был рассчитан для перевозки тысячи десантников, так что всем нашлось место. Женщин я разместил отдельно. Теперь на борту появились 304 пассажира, при команде в 130 человек, которых надо было кормить. Еды должно было хватить на 10 дней, так что переживём! Едва мы вновь вышли в море, нас захватил шторм. Сильный ветер гнал нас к Кавказскому берегу и нам пришлось ему подчиниться. В течении ночи, осторожно пробираясь вдоль берега, нашли великолепную бухту, в которую и заплыли около 3-х часов ночи уже 17 ноября.

В бухте было совершенно спокойно, на побережье раскинулся какой-то город, во многих домах которого горел свет. На горе за городом располагался маяк, как мы увидели утром –башня с костром на верхней площадке. Этот маяк очень помог нам в ориентировке. Рассвет застал нас в самом начале бухты, имеющей вид окружности диаметра 3-4 километра с узким входом. Погода была паршивая. Лил дождь и дул сильный ветер. У причала города стояли 8 галер, две военные каракки, множество ладей, стругов, баркасов и т.п. Никто не пытался выплыть из гавани, пережидая шторм.

Мы заплыли чуть дальше и ближе к левому берегу, где и бросили якоря. После завтрака в нашу сторону направился баркас. Я, чтобы изобразить многолюдье, велел бывшим гребцам одеть те 80 комплектов военных доспехов и рассесться на палубе вперемешку со своими дружинниками. Единственным непонятным отличием нашего катамарана являлось отсутствие вёсел. Да и сам тип корабля был совершенно не известен в этих местах, не говоря уже о флаге. Я, одетый в монгольский доспех тысячника, встречал гостей на палубе в окружении двух взводных, также в монгольских доспехах.

По сброшенной в баркас лестнице, на борт поднялись пятеро чиновников и два военных в доспехах. Определились с языком. Прибывшие понимали по-гречески, и мы повели разговор на этом языке. Я вновь рассказал про республику Воронеж и своё в ней положение. Главный из гостей назвался Доменико ди Гуаско –консулом Мауролоко, Генуэзской фактории. Некоторое время, поломав себе голову над моей историей, Гуаско спросил:

– С какой целью вы прибыли сюда?

Я честно ответил, что нас пригнал шторм, а вообще мы направляемся в Судак. Мой ответ, как я заметил, напряг Гуаско.

– Кого вы поддерживаете, Латинскую империю или Никею? –задал он вопрос.

– Мы никого не поддерживаем, мы сами по себе-ответил я, чем ещё больше озадачил его. Он задал другой вопрос:

– Но вы не находитесь в состоянии войны с итальянскими республиками?

– Не находимся-отвечал я. – Мы вышли в море, чтобы разузнать обстановку в море и определиться с выбором союзников и противников.

– Ладно, решил Гуаско – Вы можете здесь находиться до тех пор, пока не утихнет шторм. А после этого, мы бы попросили вас отсюда уплыть.

– Согласен –заявил я. – А можно нам сойти на берег?

– Можно, но не более 30 человек одновременно, объявил Гуаско. – Кроме того, каждый день стоянки вы должны оплатить в размере двух золотых дукатов.

– Ого! -Поразился я такому тарифу. – Тогда мы лучше поплывём в другой порт.

– Ладно, смилостивился Гуаско, не желающий терять прибыль. Только для вас, как гостю, 1 дукат в день.

– Вот это другое дело, ответил я и, достав из кармана дукат, передал ему.

Гуаско подобрел и попросил меня заплатить остальные деньги в день отплытия. На этом мы расстались. Я взял с собой десяток дружинников, командира взвода прапорщика Радомысла и мы отправились поглядеть на город. Здесь же изъявили желание сойти на берег и отправиться по домам 5 половцев, 6 алан и 2 еврея.

Я выдал каждому из них по серебряной монете и еды на двое суток, а также по одному кинжалу, на всякий случай. Мы бродили по городу, под дождём, часа полтора, но промокли и вернулись обратно на корабль. Смотреть было не на что. Не город, а большая деревня. От нечего делать я вызвал старших от группы гребцов и невольников. От гребцов старшего звали Вильга, а от невольников Осташ. Я попросил их рассказать свою историю. Вильга, крепкий мужик 33 лет, попал в гребцы из черкесского плена, куда он попал после разгрома и взятия монголами Матархи. Его уже через неделю продали венецианцам, как и 15 его соплеменников, защищавших город с половцами.

Он служил десятников в страже города. Его родители жили здесь ещё со времён Тьмутараканского княжества. По его словам, в этих краях проживали очень много Русичей, перешедших на службу к половцам или Византийцам. Осташ оказался бывшим сотником из дружины Муромского князя, попавшего в плен в сражении с монголами на Чёрной речке, в которой погибли Муромский и Пронский князья. Все остальные, предназначенные на продажу невольники, в основном, бывшие дружинники из Владимирских и Коломенских отрядов, кроме 42 крестьян из Рязани. Узнав, что они оба грамотные, я выдал им по тетрадке и карандашу и велел переписать всех своих соратников по именам, возрасту, профессии и бывшего места проживания.