Старший брат царя. Книга 2

Дарья оказалась худенькой бабой лет сорока. Она ненадолго скрылась в землянке. Появилась уже в новой рубахе, голова повязана светлым платком с цветочками, в руках несколько кусков бересты. Ни слова не сказав, пошла вперед. Сургун нагнал ее и спросил, как поживает боярин.

— Что ему! Блажит, — ответила она пренебрежительно. — Стрелы делает да пускает. — На все другие вопросы отвечала односложно — «да», «нет».

Из леса вышли на большой вспаханный выжиг. Тут виднелся участок еще не выбранной репы, на нем работало несколько баб и ребятишек. Дальше шло жнивье, стояли частые скирды жита. За жнивьем виднелась яркая зелень озимых.

Сургун, ничего толком не добившись от Дарьи, отстал и принялся объяснять Юрше:

— На эту заимку к зиме знаешь сколько народу наезжает! А сейчас вот репу убирать некому. Хлеб с горем пополам скосили, а жрать многие приедут.

— Лихие люди? — Юрша сказал и тут же поправился: — Кудеяровцы?

— Ну да. Таких заимок множество по Воронежу, Дону и на Волге есть. Не только разбоем живут, но и хозяйство ведут. Тут староста, голова их, слабоват, мужиков распустил, а с бабами много ли сделаешь. А так, иную заимку от казачьей не отличишь.

— И на добычу не ходят? — удивился Юрша.

— И они ходят, и казаки тоже.

— Тогда чем же кудеяровцы от казаков отличаются?

— Казачьи станицы учтены в Поместном приказе, что ль. И опять же службу воинскую тут на украйне несут. А кудеяровцы живут сами по себе. Вон в казанский поход людей давали, казаками назвались. А другой раз царевы вои приезжают, начинают заимки жечь. Казаки и грабить ватажников помогают.

— А кудеяровцы что?

— А что кудеяровцы? Царевы вои с большими ватажками не связываются. А так, кого поймают, тут же вешают. Никого не милуют, ни баб, ни ребятишек. Ну и наши...

Пока они разговаривали, Дарья вывела их к поляне. В дальнем углу ее у шалаша сидел человек. Дарья окликнула его, и он направился к ним навстречу. Сургун, приветствуя его, назвал боярином и представил спутника как опального князя. Тот обрадовался Сургуну, обнял его, а Юршу оглядел с ног до головы, отрицательно покачал головой, что-то вроде как промычал. Дарья подала голос:

— Боярин говорит, что не ведает такого князя.

Сургун спросил:

— А ты, Юрий Васильич, не узнаешь? С царем его, должно, много раз видел.

Юрша присмотрелся. Перед ним стоял мужик лет тридцати. Выгоревшая борода коротко острижена, волосы перехвачены ремешком, как у мастерового, бегающие глаза под нависшими бровями. Кафтан перехвачен двумя ремнями, на одном короткий меч, а на втором колчан с укороченными стрелами. В руке довольно редкое оружие — литовский арбалет. Нет, он такого боярина не знает.

— Ну как же! — удивился Сургун. — Даниил Патрикеев, друг государев. После милости царской, вишь, еле поправился.

Слова Сургуна преобразили Даниила: он злобно оскалился и зарычал, потрясая арбалетом. Юрша вспомнил, что еще до казанского похода пропал один из ближних людей царя. Потом прошел слух, что государь, осерчав на него за что-то, приказал отрезать ему язык.

Сургун попросил Даниила показать, как он отомстит царю. Даниил рассмеялся и гордым жестом показал на край поляны, где возвышался плетень, на котором было закреплено чучело человека, изготовленное из травы и тряпок. Далее Даниил разыграл короткое лицедейство. Он снял меч и колчан, положил их на траву, а взведенный арбалет с закрепленной стрелой спрятал под кафтан и пошел, будто ведя кого-то за руку. Сургун пояснил:

— Это он по Москве слепцов ведет и делает вид, что распевает Лазаря вместе с ними. Вот из ворот выезжает государь, слепцы валятся на колени, и тут...

Даниил, упав на колени, молниеносно выхватил арбалет. Стукнула тугая тетива, а в голове чучела закачалась стрела. Только теперь Юрша разглядел там с десяток других стрел.

Промычав, Даниил взял у Дарьи бересту и, остро заточенной палочкой что-то написав на ней, подарил Юрше.

«Иоанн смерть от меня примет», — прочитал он.

— Но это будет и твоя смерть, убежать не удастся, — сказал Юрша.

Даниил на той же бересте дописал: «Аз и ныне для всех мертв».

До позднего вечера Даниил писал на бересте, а Юрша и Сургун отвечали на его вопросы.

На следующее утро Даниил провожал их в обратный путь, обещав приехать по первому снегу. Когда отъехали достаточно далеко от заимки, Юрша спросил, как боярин оказался здесь. Сургун пояснил:

— Царь лишил его языка и бросил в лесу. Наши ребята подобрали и ко мне принесли. Я его спрятал надежно и выходил. А он вроде как умом подался, домой не захотел, рвался царю отомстить.

— Небось твои ребята натравили?

— Нет. Я отговаривал его. Опасное дело, поймают, сразу подозрение на нас. Стрелять он у меня на пчельнике уже начал, потом Гурьян ему самострел подарил. Радости было! А теперь он лучший промысловик: зверя в глаз без промаха бьет. — Некоторое время помолчав, спросил: — Помнишь наш ночной разговор в шалаше? Так этот Даниил в нашем деле может большую подмогу оказать, ежели исполнит свою задумку. Пока Дума станет решать, на чью голову примерить шапку Мономаха, подойдем мы и...

Юрша резко прервал Сургуна: