Старый шут закон

— Я хочу рассказать вам о моем сыне, о Мики. Нелегко ему пришлось. В тот день двое помощников шерифа забрали его на перемене из школы, посадили в машину и повезли. Полиция только что привела к присяге двести пятьдесят помощников, и у всех у них были пистолеты. Так вот, эти вооруженные бандиты хотели заставить его сказать, что Майк и я — коммунисты, что мы участвовали в заговоре, готовили убийства, бунт, и так далее, и тому подобное. Они повезли его к шахтам и пригрозили, что, если он не будет говорить, они его сбросят в шурф. Но Мики молчал, они так от него ничего и не добились и в конце концов вынуждены были отпустить.

Раздались аплодисменты, правда не слишком дружные. Однако слушали ее как будто со вниманием. Лидия набралась храбрости и посмотрела на этих людей — глаза их стали добрее.

— В это время мы с Майком уже были в тюрьме, накормить Мики было некому, а сам он едва на ногах держался, до готовки ли ему было, и он лег голодный, но так беспокоился о нас с Майком, что не мог спать. Утром он тоже ничего не ел. Мы все не возвращались, он решил — значит, мы в тюрьме, и пошел в город нас разыскивать. Девочка, с которой он дружит, нашла на дороге десять центов и купила ему мороженое. Мики решил, что самая вкусная еда на свете — мороженое. И как раз когда он его ел, случилось вот что.

Гости замерли. Хорошо! Лидия выдержала паузу.

— Наискосок от аптеки находится окружная тюрьма. И Мики вдруг видит, что полицейские выводят оттуда арестованных и гонят к вокзалу, чтобы везти в Идальго. И среди арестованных его отец. В наручниках и скован цепью еще с одним шахтером. Мики не знал, куда ведут отца, и очень испугался. Он подбежал к Майку и схватил его за руку. Майк стал успокаивать сына — дескать, это недоразумение, его скоро отпустят. Но один из вооруженных бандитов отшвырнул мальчика, и тот упал. Наверное, у многих у вас есть дети, и вы поймете, как Мики испугался. Он потом сказал мне, что в тот вечер что-то поел, — наверное, соседи покормили, только, думаю, немного у них нашлось еды, ведь полиция устроила в их доме погром. У меня было алиби, поэтому меня в конце концов отпустили, но, когда я прибежала домой, Мики не было, а мне сразу же пришлось снова уйти, и вернулась я только на другой день утром. Неужели это было только вчера, а не год назад, даже не верится. Еще до того, как попасть домой, я узнала, что один из шахтеров, который лежал в больнице, — его ранили в спину, — пришел в сознание и пытается говорить, и мы решили записать его показания. И вот несколько наших побежали к больнице, добились, чтобы нас впустили, но… он уже умер. Нас это как громом поразило. Он был смелый и мужественный человек, один из организаторов забастовки. Мы думаем, его отравили, чтобы он не смог рассказать правду о том, что произошло в переулке.

Гости Пан зашептались, начали качать головой, видно, не поверили ей, но Лидия решила не задерживаться на этом, а досказать им о Мики.

— Так вот, домой я вернулась только в полдень, а может, и позже и на этот раз застала Мики — знаете, что он делал? Чистил мелкокалиберное ружье, которое отец подарил ему в прошлом году. Хотел идти охотиться с ним на зайца. Можете представить, каково мне было все это узнать. Мики совсем изголодался. Фрэнк, то есть мистер Хогарт, пригласил нас ужинать, и, когда мы пришли в ресторан гостиницы, Мики в первый раз за все это время по-человечески поел. Было воскресенье, вечер — если считать с утра пятницы, он почти три дня ходил голодный…

Лидия перевела дух. Пока они думают над тем, что она им рассказала, надо сообразить, как ей лучше закончить. Мики лишь пример, потому что страдают все дети… да-да, именно так! Но сначала о том, как они сегодня были в тюрьме. А потом пусть задают ей вопросы.