СТАТУС-КВОта

Вопрос как брошенная в стену горсть песка осыпался к её подножию. Бадмаев, скрестив на груди руки, созерцал задумчиво и философски обои на стене, и так же все сокрытое за ними – в глубине веков.

– Вы не опуститесь до лжи. А правдой со мной не соизволите делиться.

– Мне нравится наш диалог, Борис Иосифович.

– Вынужден подбавить дегтя в эту бочку меда. Я говорил с Москвой перед визитом к вам. На Чукалина объявлен «всесоюзный розыск», его юридический статус ныне – государственный преступник. Отсюда новые способы его поимки. В том числе – стрельба на поражение.

Он жадно присосался взглядом к лицу Бадмаева, смотрел, как оно каменеет. Бадмаев поднял веки, и Левин ощутил, как сталистые стилеты чужой воли вошли в него через зрачки.

– Вы забываете: со мною ложь не эффективна. Евген действительно во Всесоюзном розыске, но вам никто не выдавал лицензии на его отстрел. Отстрел будет вам стоить головы…даже несмотря на то, что вашу голову ценят сам Семичастный и Урия. За что? Мне это любопытно.

И вновь полковника лизнул протуберанец страха – Андропова как Урию Флёкинштейна знало в Конторе не более трех сотрудников.

– Вы правы… никак не могу привыкнуть к вашей манере – шастать в сапогах по чужим мозгам. Тогда откроем карты: мы вас должны иметь, во что бы то ни стало. Так называйте цену.

– Не столь давно мне озвучил ее Белозеров: квартира близ Лубянки, оклад и генеральская должность начальника отдела. К этому впридачу Силаева, жена Щеглова. Вы обработали ее. Она должна сменить постель декана – на мою. Белье, халат и тапочки останутся Щеглову, а тело – мне.

– Вы топите меня в сарказме. Не надо это делать Аверьян Станиславович. Силаеву, помимо вашей постели, ждет еще секция художественных гимнасток в «Динамо». Она, в отличие от вас, все это оценила. А что вас не устраивает в цене?

– Само понятие – цена. Вы измеряете мои способности и свободу квартирой, женским телом. И окладом. Ваш арифмометр заело в этих параметрах.

– А ваш? В каких параметрах измеряют свою карьеру маги, вроде вас?

– Совсем в других, они вам не доступны.

– Послушайте, Аверьян Станиславович, мы вас спросили просто и конкретно, по-людски, на русском языке: что вы хотите за свои мозги, нафаршированные «Дракой Радогора», и дар гипнотизера? Какого черта… вы здесь в этой дыре уже давно прокисли! Мы предлагаем вам столицу, аналогичную работу, глобальные масштабы!

– Я вам уже сказал: со мной не продуктивна ложь.

– О чем вы?

– О работе. Готовить вам бойцов – убийц это не главное. Это вершина айсберга. Вы же хотите использовать меня с Евгеном для психотропных опытов в Пси-генераторе «Градиент – 4», для симбиоза с кибермашиной «OXALIS» в схеме «Артишок»: чтобы стрелять в толпу зомбирующей эманацией пульсаров. У вас, у флёкинштейнцев, глобальная программа усмирения толп, когда они попрут на улицы по закону «М-концентраций» – в грядущем геноциде. Все это Берия планировал проделать еще с Мессингом. И вы его почти сломали, но маг пробился к Сталину. И тот позволил ему быть просто артистом, уйти от вашего намордника.

Иссиня-белый, в липкой испарине сидел Левин перед раскрывшим свою мощь взломщиком их гео-стратегической программы.

– Вы правы, с вами ложь не эффективна. Тем лучше. Теперь вы понимаете: Контора не имеет права выпускать вас с Чукалиным из зоны своего влияния. Я уполномочен предложить любую цену за сотрудничество с нами. Согласен – вся эта шелуха: квартира, баба, генеральский оклад – для вас смехотворны и унизительны.

Ваш дар достоин собственной лаборатории в любой стране мира. Естественно – с необходимой атрибутикой – свой самолет и яхта, своя вилла с прислугой – прошу прощения за этот мусор бытия. Та информация, в которую вы вломились без спроса, есть государственное достояние.

– Не много ли взвалили на себя, Борис Иосифович? Ни Семичастный, ни Урия, ни Зюсс, ни вы – еще не государство.

 – Мне надоела эта болтовня, Бадмаев! У нас нет выхода, или вы с нами, или мы вас раздавим!

 – Ты устал, Левин, ты хочешь спать – размеренно и глубоко вогнал Бадмаев скальпель своего приказа в мозжечок полковника. И Левин ощутил безмерную, сонливую усталость. Панически дернулось сознание в попытках воспротивиться диктату, но смятое чужим насилием, подчинилось.

 – Теперь ты выйдешь и отпустишь отдыхать охранников на лестничной площадке.

Полковник вышел, отпустил бойцов. Вернулся.

– Иди к дивану и ложись.

Полковник лег.

– Спать, Левин. Тебя разбудит лишь мое прикосновение. Спать!

Борис Иосифович ощутил блаженное и невесомое падение в пропасть. Мир съежился, свернулся в сверкающую точку и исчез.

Бадмаев встал, подошел к окну. В щель между шторами увидел двух «топтунов» на тротуаре. Они топтались нагло и открыто.

ГЛАВА 54