— А если они нападут, то уже не будет никаких нас!
Таласс и Хью замолчали, прижавшись лбом друг к другу.
Таласс тяжело дышал.
— Делай что хочешь, — наконец проговорил он. — Но где ты найдешь огонь?
— Это не так сложно, — улыбнулся Хью и осторожно, чтобы не спугнуть стаю птиц резкими движениями, полез в карман куртки.
Хью достал зажигалку и огляделся по сторонам в поисках того, что именно можно было бы поджечь. Как назло, в кухне почти ничего не осталось, кроме старой скатерти, достаточно дряхлой для того, чтобы загореться. Но скатерть лежала на столе, по которому вальяжно расхаживали несколько черных, как ночь, птиц.
— Когда дверь откроется — беги, — сказал Хью, вновь обернувшись к Талассу.
— Без тебя? — нахмурился он.
Кажется, Талассу уже удалось взять себя в руки, и сейчас ему было стыдно за минуту слабости. Хью великодушно его простил — он уже понял, насколько велик страх марблитцев перед птицами. У него и самого сосало под ложечкой, но он гнал от себя эти мысли, решив, что всегда успеет испугаться. Что такого могут сотворить с ним птицы? Страх — это тень, а у него нынче никакой тени нет.
Кровь и ноющие царапины на затылке говорили о другом.
Хью мотнул головой.
— У меня нет тени! — повторил он шепотом, и лицо Таласса посветлело, словно он сам только что вспомнил об этом. — Если я правильно все понял, ничего они мне сделать не смогут!
И, не дожидаясь возражений, метнулся вперед — к столу. План был прост: согнать птиц и поджечь скатерть, свернув ее для начала в рулон. А дальше можно будет вывести Таласса из дома, просто отгоняя птиц.
Они опасны только для того, у кого есть тень… Хью повторял это себе как мантру, медленно приближаясь к столу. Он уже забыл, что это всего лишь его домыслы, сам поверил в приятную теорию, позволяющую не бояться за жизнь — не так сильно бояться, как Таласс, по крайней мере. Потому что при взгляде в холодные пустые глаза птиц кровь застывала в жилах, и каждый шаг давался с трудом, словно тело вместо мышц и костей оказалось набито ватой.
Птицы не спускали с него глаз. Каждое движение, казалось, фиксировали их немигающие глаза. Они переступали когтистыми лапами, шевелили крыльями, то и дело расправляя черные, как смоль, перья, и следили, следили, следили за Хью.
Хью сделал еще шаг вперед, убеждая себя, что птицы не могут причинить ему вреда. Но с каждой минутой в это верилось все меньше. Неудивительно, что жители Марблита жили в таком страхе перед ними.
Эти чудовища только внешне походили на обычных птиц — их окружала аура чего-то жуткого, злого, необратимого.
Именно так ощущаются ночные кошмары, от которых не можешь проснуться, которые душат и лишают малейшей надежды на успешное спасение во сне. Те кошмары, после которых, просыпаясь, еще долгое время не понимаешь, на каком ты свете, встаешь, делаешь рутину, и просыпаешься снова, и так много раз по кругу. Хью поразила мысль — а если от птиц сбежать вообще нельзя, что им огонь? Материальны ли они?
Бедный Роуз умер, столкнувшись с ними, так что от него остался только призрак.
Что останется от самого Хью?
От этих мыслей ноги деревенели, и каждый шаг отдавался болью. Казалось, что между лестницей и столом — многие километры, преодолеть которые он пытается уже несколько часов кряду, хотя на деле не прошло и пяти минут. Да и сделать предстояло несколько шагов.
Хью и представить себе не мог, что можно так бояться.
Он пытался рационализировать свой страх — он боится Птиц, потому что у них острые когти и клювы, потому что насмотрелся Хичкока, потому что стая птиц действительно может навредить беззащитному человеку — но в конечном итоге все упиралось в то, что в волшебном городе были волшебные птицы, и никому он не пожелал бы попасть в такую сказку.
А потом птицы бросились на него, и стало не до размышлений.
Хью слышал, как кричал Таласс.
Но не мог разобрать ни слова.
В хлопанье крыл он не слышал даже собственный голос — хотя наверняка кричал.
Пламя вспыхнуло вокруг, словно дом был облит бензином. Видимо, древесина иссохла и легко подхватила огонь, зажженный Талассом.
Хью ощутил резкий запах дыма, а следом — шепот Таласса над ухом:
— Бежим. Скорее!
Не понимая еще до конца, что происходит, Хью позволил увести себя прочь из объятого пламенем дома.
Таласс и Хью выпали на крыльцо — Хью больно ударился коленом — и сползли с крыльца, выдыхая.
— Нельзя здесь оставаться, — скомандовал Таласс и поднялся на ноги, потянув за собой Хью.
Все было как в тумане. Ватные ноги не слушались, и потребовались все силы, чтобы заставить тело как-то двигаться.
— Идем, идем, — торопил его Таласс.
Но толку от его подталкиваний было мало. Хью медленно оглядывался по сторонам. Все заволокло дымом. Слышались жуткие, потусторонние крики Птиц.
Вдруг Хью почувствовал, как его куда-то потянули. Талассу пришлось закинуть его руку себе на плечо и буквально тащить вперед, чтобы они хоть как-то сдвинулись с места.
В себя Хью начал приходить только у ворот, когда Таласс изрядно запыхался тащить его на себе. Он сам был бледен и кусал губы от натуги, видно было, что и ему тяжело находиться вблизи Черных Птиц.