Стерегущие золото грифы

Когда он задремал, Эркеле выбралась наружу и стала вглядываться в потемневший лес. Среди неподвижных силуэтов деревьев маячило что-то живое. Эркеле сняла рубаху, чтобы та не мешала, когда она обернется зверем. Темная громада, приблизившись, обрела медвежьи очертания. Медведь покачивался. Эркеле с облегчением вздохнула и закрыла глаза. Когда она вновь решилась их открыть, перед ней в ночи белело человеческое тело с бурыми пятнами кровавых ран. Высокий темноволосый юноша шагнул ей навстречу, выставив вперед руку с растопыренными пальцами, словно прося не бросаться на него.

Ночная Тайга то там, то тут наполнялась тихим топотом маральих копыт и едва слышным шорохом мягких когтистых лап. Сверкали в темноте огни хищных глаз, поймав свет выкатившейся на небосвод луны. Марал не наставлял рога на барса, а снежная кошка не скалила клыки. Меш Ээзи отправил на помощь своему созданию таких же, как она. Один за другим с негромким хлопком становясь из зверей людьми, мужчины и женщины разных возрастов подходили к Эркеле. Они не знали языка, на котором могли бы говорить, но сердце каждого билось в унисон с сердцем Тайги.

Ойгору казалось, что он парит над землей. Плывет, покачиваясь. Он то просыпался, то погружался в сонный горячечный бред. Над ним склонялись лица, черты которых он не мог различить. Боль поглотила тело целиком, так, что он уже не чувствовал его. Удавалось только моргать и дышать, да еще немного размышлять.

Мысли роились в голове бессвязно, сбивчиво. Ойгор думал о том, что, даже если он уже умер, Эркеле одна не пропадет. А если он умер, то кто эти тени вокруг? И всегда ли в этом мире так темно? И какой же зверь узнал его имя, что он, Ойгор из охотников, попал в нижний мир из мира подлунного?

Но встало солнце, и Ойгор, окончательно проснувшись, обнаружил, что жив. Он лежал на жестких носилках из веток, которые несли молчаливые незнакомцы, сменяющие друг друга. Заметив, что он в сознании, Эркеле появилась сбоку от носилок и ободряюще ему улыбнулась. Она была без одежды, как и другие. Ойгор понял, кто они такие.

Он чувствовал себя почти здоровым, только слабость никак не проходила. Он не раз слышал, что перед смертью часто становится лучше. Но не мог же сон исцелить его.

Шли долго. Ойгор смотрел вверх на мелькающие ветки кедров и лоскуты голубого неба между ними. Солнце достигло зенита, когда он услышал плеск воды под ногами несущих его людей. Он приподнял голову, насколько получилось, и дух захватило от открывшейся ему бирюзовой красы.

Процессия остановилась.

– Ничего не бойся, – сказала Эркеле. – Когда все начнется заново, я буду рядом.

Она склонилась над ним, прижимаясь щекой к щеке. Ойгор ощутил, что носилки больше никто не держит. Спину обожгло ледяной водой, неправдоподобно холодной для летнего озера. Он медленно погружался, задержав дыхание и понимая, что надо бы сделать всего несколько гребков, чтобы выплыть. Но тело не шевелилось. Сквозь голубую толщу он видел лицо Эркеле. Легкие предательски расширились, наполняясь водой, и все закончилось.

Он с трудом открыл глаза. Под веки будто набился ил. Мокрое, заледеневшее тело дрожало, стучали зубы. Он пошарил руками вокруг себя, словно что-то потеряв. Он не понимал, где он, что произошло, но это и не волновало его. Ему удалось подняться, и тут он заметил на лежащем на берегу поваленном стволе рыжеволосую девушку, небрежно скрестившую вытянутые ноги. Она разулыбалась и поманила его.

Он подошел, разглядывая незнакомку с головы до ног. Красивая. Она похлопала ладонью по бревну рядом с собой, приглашая сесть. Он содрал с себя что-то мокрое, облепившее обе ноги, брезгливо отбросил прочь и устроился рядом. Девушка засмеялась и подобрала брошенную вещь с земли.

– Штаны, – услышал он.

Он догадался, что девушка голосом выражает то, что приходит ему в голову только в виде образов. Невероятно! Вот бы и ему так научиться!

– Эркеле, – медленно произнесла она, указывая на себя и четко проговаривая каждый звук. – Ойгор. – Теперь она показывала на него.

Он понял, что так она обозначает разницу между ними. Теперь Ойгор знал, кто он, и это ему понравилось.

– Ойгор, – повторил он.

Эркеле вдруг разрыдалась, зажав рот рукой. Ойгор снял капельку воды с ее лица и попробовал на вкус. Соленая.

– Слезы, – выговорила она, указывая на капли на своих щеках.

Он хотел бы узнать, что с ней такое, но не понимал как. Поэтому выбрал единственное пришедшее в голову. Ойгор прижал плачущую Эркеле к груди. Ее запах показался очень знакомым, хотя он впервые видел ее. Ах да, так пахнут стоящие вокруг деревья, нагретые солнцем.

Внезапно в его мыслях сложилось из обрывков одно-единственное знание: о Голубом озере и о людях, способных принимать звериный облик. О таких, как он и эта незнакомая девушка, что всхлипывает у него в объятьях.

Он отпустил Эркеле, подскочил с бревна и опрометью помчался в лес. Ноги почти не касались земли. Он был быстр и легок. Услышав за спиной радостный смех Эркеле, он рассмеялся тоже. Мимо стрелой пронеслась рыжая рысь. Ойгор почувствовал, как меняется мир вокруг и он сам.