Стерегущие золото грифы

Однажды через стан проезжали на повозках несколько шаманов, надеявшихся к определенному дню достичь подножия Триединой горы[35]. Они ненадолго задержались в стане, чтобы пополнить запасы продовольствия. Платить им было нечем, а потому шаманы принялись демонстрировать свои умения, на которые всегда находился спрос. Они предсказывали будущее, мастерили обереги, давали советы и исцеляли недуги. Была среди них и женщина, торговавшая охотничьей удачей. Получив с охотника плату, она принималась расчесывать гребнем свои длинные густые волосы и уверяла, что это заставит зверя подходить ближе к стану и чуть ли не подставляться под выстрел. Охотники ловили выпавшие волосинки и прятали куда только можно.

Девушек больше всего интересовало гадание. Они день и ночь толпились вокруг одной из шаманок. Той, что гадала по камням. Девицы сдавленно хихикали, шептались и выталкивали друг друга вперед. Пришла и Суу, у которой выдался свободный вечер. Она собиралась просто поглазеть и уж никак не вопрошать о будущем. Стояла поодаль, скрестив руки на груди, и с улыбкой наблюдала за происходящим.

Вдруг шаманка резко вскинула голову и посмотрела прямо на Суу. Поманила ее пальцем, прогоняя другую девушку, только что усевшуюся перед тряпицей с камнями. Суу неохотно подошла и заняла освободившееся место. Стало тихо. Так тихо не бывает, даже если все замолчат. Тишину можно было потрогать и попробовать на вкус. Суу заговорила, ожидая, что не услышит и свой голос. Но ее слова прозвучали достаточно громко, даже с эхом:

– Я не просила мне гадать. Прости, но я… таким, как ты, не верю.

– И правильно. – Шаманка кивнула. – Люди хотят слышать что? Что их ждут трудности, но потом все будет хорошо. Девушки мечтают узнать, что скоро к ним посватаются женихи. И я все это говорю им. Это им нужно. А правда никому не нужна. Они и знать-то не будут, что с ней делать.

– Так камни ничего тебе не говорят?

– Говорят. Но слушать их – много сил надо. Я не стану тратить их попусту, вызнавая, какого цвета глаза у суженого вон той краснощекой девахи. А на тебя потрачу. Тебя камни позвали.

– Почему? – равнодушно спросила Суу.

– Не знаю и знать не хочу. Камни говорят мне, а я передаю человеку. Как человек с этим поступит – не моя забота. Так будешь слушать-то?

Суу согласилась неведомо зачем. Тишина больно давила на грудь. Шаманка собрала тряпицу в узелок и тряхнула. Внутри застучало и зашелестело. Шаманка опустила узелок на землю и развернула. Она не смотрела, как легли камни. Глаза ее закатились так, что видны были только белки. Ее била мелкая дрожь. Суу с удовольствием ушла бы, но словно две когтистые руки держали ее за плечи, пригвоздив к месту. Она буквально чувствовала их хватку.

– Долгая жизнь ждет тебя, – заговорила шаманка. – Слишком долгая для обреченной на одиночество. И дорогой человек проживет столько же, сколько и ты. Дух от духа твоего. О нем все узнают. Народ твой исчезнет с лица земли, и память о нем исчезнет. Но дорогой тебе человек вернется среди прочих. И о нем все узнают. А о тебе – никто.

– Какой человек? – Побелевшие губы Суу едва шевелились.

– Ты знаешь какой. Себя спроси, не меня. Еще слушай. Двое детей твоих: мальчик и девочка. Не по крови, нет. Найди их, обязательно найди. А когда отыщешь – сразу и потеряешь. О них тоже все узнают. А о тебе – никто.

– Хватит! – Суу вскочила на ноги, и тишина порвалась, как рыбий пузырь. – Ты обманщица! Я ни слова не поняла, и я тебе не верю!

Она развернулась и побежала прочь, не замечая, что подол длинной юбки в синюю и белую полоску волочится по земле. Эту юбку подарила Суу Жена Каана.

– Синий цвет носит только семья каана, – вслух сказала Суу, не понимая, к чему посетила ее сейчас эта мысль. – Дух от духа моего… Кто это, и при чем здесь эта дурацкая юбка? Остались лоскутки от одежды госпожи, вот она и велела сшить ее для меня. Не тратить же новую материю. Дух от духа моего… Что за ерунда?

Она больше не бежала, а шла широким шагом, подобрав наконец подол этой несчастной юбки царских цветов, чтобы окончательно не забрызгать грязью. Хорошее гадание, нечего сказать! Все люди желают услышать, что у них жизнь наладится. А она разве хотела узнать, что ей грозит полное одиночество? Не зря она никогда не верила шаманам. Хотелось плакать. Выплакаться, уткнувшись в колени Жены Каана. Как бы ни уговаривала Тюрген-Суу саму себя, но она знала, что камни не солгали ей. «Дух от духа моего… почему?»

Когда пестрое сборище продолжило путь к Триединой горе, Суу молча присоединилась к их каравану, не в силах забыть предсказание шаманки. Никто и слова ей не сказал, и сама шаманка тоже.

Триединая гора встретила их безмолвным величием. Воздух был сухой и прозрачный: ни тумана, ни облачка. Зима уже подступала к бело-синему исполину, вершин которого и вовсе не покидала никогда. Прибрежные камни озера в долине покрылись наледью, превратившись в изысканную оправу для зеркала, в которое день и ночь гляделась священная гора.