Стигал

– А ты прости. Они свое, если заслужили, и без тебя получат. А ты не должен оглядываться, ты должен идти по жизни вперед. Надо хорошо учиться и все полезное изучать. Многое терпеть, многое не замечать и на всякую ерунду время и силы не тратить. Жизнь – это сложный путь, чтобы на всякую мелюзгу себя транжирить.

– Ну а если на этом пути как непреодолимое препятствие какая-то гадина поперек встанет?

– Главное – спокойствие, терпение, разум… Гадину обойди, не марай руки. Память и совесть.

– А если…

– Если оскверняют святое – то… Для этого и проходим эту философию борьбы как жизни… Хотя известно, что жизнь – это борьба! А борьба порождает зло. Вот так все в мире противоречиво. Но смысл жизни: что ты посеешь, то и пожнешь, а в итоге, там, где есть Бог, – а он есть везде – победит и восторжествует мир, правда, добро! Это и есть гармония с самим собой и с окружающим миром.

Вот в такой гармонии стала мужать моя юность. Жили мы очень плохо, бедно, голодно. Но так жили почти все. И мы бы, может, не выжили, если бы не наш добрый дед, который из-за нас даже в престарелом возрасте все еще пытался работать на шахте, пытался кусок хлеба нам заработать. И такой же был мой учитель – старик-кореец, который так и говорил, что сама судьба ему меня послала, чтобы мне свой опыт и знания передать.

– Если бы меня кто спросил, – продолжал свой рассказ Зеба, – какой отрезок времени в твоей жизни был самым счастливым, то, конечно же, те год-полтора.

Хотя, повторюсь, было очень тяжело – голод, постоянно мы испытывали голод – еды не хватало. И я в пятнадцать лет, когда по закону стало возможным, перешел в вечернюю школу, а сам устроился рабочим на шахте. Это не значит, что я бросил занятия и учителя. Наоборот, я это дело так полюбил, что просто уже не мог без него жить. Каждое утро я спешил к корейцу, вместе мы бежали на край города, и там я все больше и больше познавал свое тело, свою сущность и свой мир, как частицу Вселенной. И в эти минуты, в эти быстро утекающие часы (как потом, в тюрьме, время застыло) я забывал обо всем, я был счастлив, несмотря на то, что мир был очень суров, но ведь тогда рядом был самый родной и близкий человек – мой дед, был учитель, были младшие, дорогие братья, которых я очень любил, но не уберег… А хотел, мечтал, деду обещал. И поэтому я как-то попросил у учителя:

– Можно на занятия и младших братьев привести?

– Конечно, можно и нужно бы, и я очень хочу, так как должен свой опыт и знания передать. Но это почему-то запрещено. И даже с тобой заниматься мне опасно. Я вроде бы лечу тебя. Хотя и это опасно, нельзя.

– Почему? – удивился я.

– Не знаю, – простодушно улыбнулся мой учитель. – Власть такая. Из грязи – в князи. А у князя, любого местного царька, все остальные подданные. Мы же с тобой и вовсе ссыльные, а осваиваем кунг-фу – искусство гармоничной, значит, свободной жизни… Хе-хе, а здесь свободу не любят. Но ты, хотя бы внутри себя, должен быть свободным и стремиться должен к свободе… Ты еще юн и многое не поймешь, – он тяжело вздохнул. – Я-то уже отжил. А как вам тяжело будет с этими необразованными баринами жить… Терпи и поменьше болтай. Времена-то грядут все хуже и хуже… Беда.

Почти то же самое, тоже почти шепотом нам в бараке говорил дед. И он предупредил:

– Надо прекратить твои занятия с корейцем. Нездоровый слух ползает.

– Какой слух?

– Что он немецкий шпион.

– Так он ведь кореец, а не немец, – удивился я.

– При чем тут это? – шептал мой дед. – Им главное обозвать, а как на самом деле – неважно. Ведь нас тоже кулаками называют. А я и слова такого не слышал… Так что более к корейцу не ходи. А если вдруг начнут спрашивать – ты лечился и более ничего не знаешь. Понял?

– Понял, – сказал я, но на следующее утро, точнее была еще ночь, хоть и рано, но темно – поздняя осень, я просто не выдержал: ноги сами понесли, бежали и стремились туда, где я последний год испытывал настоящее блаженство, то есть свободу. Вместе с учителем я там занимался собой, словно танцевал, порхал как бабочка, чувствуя, как с каждым днем наливается силой, упругостью и уверенностью каждая мышца, каждый нерв и сустав моего молодого, растущего тела, моего крепнущего внутреннего духа и мироощущения. Здесь, вместе с учителем, я как бы попадал в иной светлый и счастливый мир, в другое измерение и другой миропорядок. Я жаждал развития и познаний. И, конечно, уверен, кореец не был никаким шпионом, и никуда он меня не вербовал, но он показал мне, что где-то есть иной мир, там гармония, порядок, а значит, и справедливость. Я хотел, мечтал и надеялся, что в конце концов мудрый учитель покажет мне верный путь в тот мир.