Комиссары ходят в полушубках,На платформах вечером стоят.Красный свет на станционных будках,По заставам вороны кричат.Весь в снегах, в зеленом дыме город,А звезда скатилась, далека,Словно вдруг кривым ножом распоротСиний холст небесного мешка.Смольный спит, в одном окне лишь отблеск,Крепко сжал винтовку часовой,Тихий голос вновь поет про доблестьВ том студеном звоне над Невой.Рядом тень седые сосны клонят…Где же небо, желтое как мед?Мимо ста раскрытых настежь комнатКомиссар, задумавшись, идет.Снова в путь, судьбу свою бросаяНа весы в неведомых боях:Заговор, раскрытый в Ярославле,Бунт кулацкий в муромских лесах.Есть в глазах особая суровость,В двадцать лет скользнула седина…Этих дней прославленная повестьСохранит простые имена.Вот коня подводит ординарец,По тропе летит могучий конь,Где кружит по скатам лисий нарыск,Где на взгорьях теплится огонь.За рекою зори золотые,Скачет конник в эту тишину,В ширь полей, где отблески ночныеВ черный шелк укутали луну.Там теперь в реке березку топят,Вьются ленты вдоль нагих ветвей,Только в поле слышен грозный топотИ глухое ржание коней.Пусть бегут по потаенным поймамБеглецы к ущельям диких скал.Атаман бандитской шайки пойман.Заседает в полночь трибунал.Невысокий, в шапке-невидимке,Снова скачет степью комиссар,Путь лежит в тревожной синей дымкеВ города Уфу иль Атбасар,Чтобы после — с полки многолюднейшегоПоезда — вглядеться в темноту;По приказу Феликса Эдмундовича —Снова в путь — в дорогу — в маяту.Дни пройдут, на самом склоне летаВместе мы пробьемся сквозь туман,Брагу выпьем и споем до светаО походе волжских партизан.По столу ударим пенной кружкой,Он в глаза на миг посмотрит мне,Разойдемся по широкой, русской,Золотой, вечерней стороне.Конный ли проедет, или пешийПо проселку пыльному пройдет, —Всё мне будет сниться всадник, певшийНа заре вечерней у ворот.1937