Стимулы и институты

С учетом этих условий рассмотрим теперь выбор X* и K*. Предельный доход, который можно получить от введения в действие дополнительного бесконечно малого количества нового капитала dK — это π_K(1 — t_K)R'(K)dK, что должно быть равно предельной стоимости bdK. Исходя из бюджетного ограничения постгосударственного предприятия, верным является следующее условие: bdK =

π(1 — t)f'(I*)dI + [р — c'(q*)]dq, которое можно выразить в иной форме: bdK = [р — c'(q*)]dX, в свете свойств оптимального распределения X, отмеченных выше. Отсюда мы получаем:

b = [р — c'(q*)]dX/dK

или dK/dX = [р — c'(q*)]/b

( = π(1 — t)f'(I*)/b)

Предельный коэффициент замещения между X и K является убывающей функцией

b, а также убывающей функцией самого X. Если b увеличивается, то это приводит к уменьшению K*, так как π_K(1 — t_K)R'(K) = b и R'(K

) является убывающей функцией K. Большая величина b также означает более низкий предельный коэффициент замещения dK/dX, что требует более высокого значения X. Таким образом, оптимальный масштаб как выпуска продукции старого типа, так и злоупотреблений, возрастает в ответ на увеличение переменных издержек введения в действие нового капитала K.

Глава 7

Группы влияния и олигархическая власть

Если особые группы лиц, объединенных интересами, играют ключевую роль в политическом процессе, то политические системы будут в значительной мере определяться их действиями и возможностями.

(Гэри Беккер. Государственная политика, группы влияния и балластные затраты)

Типология капитализма и «третий путь»

В 1980-х, в разгар «последней битвы» между капитализмом и социализмом, многие аналитики были склонны оценивать исход этой битвы исключительно в черно-белой палитре. Популярное изречение того времени гласило: третьего не дано. Либо вы имеете тоталитарную социалистическую систему, либо рыночную экономику и политическую демократию. Любопытно, что это восприятие в черно-белом цвете в равной степени и безоговорочно было распространено по обеим сторонам «железного занавеса», правда с диаметрально противоположными представлениями о том, какая система в конечном итоге выйдет победителем. Эйфория, начавшаяся сразу после краха коммунистической системы в Восточной Европе и в бывшем Советском Союзе, также основывалась на представлении, что теперь, когда социализм побежден, бывшие коммунистические страны начнут торжественный марш к освобожденному от оков капитализму. Как мы видим, этого не случилось (во всяком случае, в России и в большинстве других стран бывшего Советского Союза). В ответ на это, а также на проблемы, возникшие в развитии некоторых новых индустриальных стран (преимущественно в Юго-Восточной Азии), начался поиск аналитических концепций, которые все-таки вместили бы возможность «третьего пути».

К настоящему времени аналитики придумали различные термины для описания политико-экономических систем, которые, несмотря на наличие элементов рыночной экономики, а иногда даже элементов политической демократии, тем не менее не отвечают стандартам, установленным западными промышленно развитыми странами. Один из таких терминов, «приятельский капитализм», применяется чаще всего к некоторым странам Юго-Восточной Азии. Он описывает ситуацию, когда самые лакомые куски в бизнесе монополизированы преданными друзьями или родственниками правящей фамилии (как в Индонезии, где правил Сухарто), или, в более общих чертах, экономическую организацию, в которой принцип независимых конкурентных отношений не применяется к большинству сделок и где предпочтение отдается «бизнесу между приятелями». Некоторые элементы этого явления можно обнаружить и в западных промышленно развитых странах, но там они не образуют доминирующую парадигму. Во многих же новых индустриальных странах и в некоторых странах с переходной экономикой приятельский капитализм, похоже, стал доминирующей формой экономической организации.