Стимулы и институты

Важность субъективного фактора в принятии решений инсайдерами проиллюстрирована в любопытном обзоре, предпринятом «Российским экономическим барометром»

в первой половине 1990-х годов (см. [21]). Первоначально предназначавшийся для изучения влияния эффектов приватизации на поведение бывших государственных предприятий, обзор выявил, что приватизация не имела для них никакого значения. В то же время была выявлена корреляция между ожиданиями окончания экономического кризиса и иными аспектами деятельности постгосударственных предприятий (независимо от формальной собственности). Постгосударственные предприятия были разделены в обзоре на две группы, «оптимистов» и «пессимистов», причем «оптимисты», в среднем, предполагали, что кризис закончится в течение двух лет, а «пессимисты» полагали, что он продлится не менее одиннадцати лет (последующее развитие событий показало, что «оптимисты» оказались далеки от реальности).

Оказалось, что в течение 1992 — 1993 годов 87 % «оптимистов» и только 54 % «пессимистов» осуществили новшества в виде производства новых продуктов и/или новых технологий на своих предприятиях. В обеих группах из тех, кто осуществил новшества, 72 % «оптимистов» по сравнению лишь с 55 % «пессимистов» внедрили производство новых продуктов, тогда как 50 % из тех «пессимистов», что все же осуществили инновации против только 33 % «оптимистов», ответили, что ограничились улучшением существующей продукции (там же, с. 6). Кроме того, 11 % «оптимистов» использовали частные исследовательские и опытно-конструкторские фирмы для разработки новых продуктов (никто из «пессимистов» этого не делал). «Оптимисты» были также гораздо более восприимчивы к институциональным и организационным переменам. Так, например, 61 % из них (по сравнению с только 31 % «пессимистов») проводили собрания акционеров, 69 % (по сравнению с 31 % среди «пессимистов») избрали совет директоров и т.д. (там же, с. 9).

Результаты обзора указывают на важность субъективной оценки опционной стоимости будущего потока прибылей. Ожидаемый конец экономического кризиса, говоря языком нашей модели, означает ожидаемое время для перехода к нормальному рыночному поведению (удовлетворяющему условию 6.17). Тот факт, что указанная разница в оценках ожидаемого конца кризиса отражается только в степени внедряемых новшеств, но не в ежедневной работе каждого конкретного предприятия, на наш взгляд, является еще одним свидетельствомтого, что наша гипотеза о дихотомическом поведении соответствует реальности российского переходного периода.

Обратимся теперь к факторам, характерным для отраслей промышленности и для отдельных фирм. Значительную часть стоимости вхождения в рынок для многих постгосударственных предприятий обрабатывающей промышленности в современной России составляет стоимость замены их устаревшего и ориентированного на выпуск военной продукции оборудования. Без доступа к средствам, необходимым для такой замены, постгосударственные предприятия могут выжить только за счет структур параллельной экономики. Проблема в российском случае осложняется тем, что большинство крупных постгосударственных предприятий на самом деле являются вертикально интегрированными фирмами. Это прекрасный пример институциональной непрерывности. В обстановке хронического дефицита времен плановой экономики государственные предприятия были вынуждены развивать самые разнообразные технологические процессы, от литья до сборки конечного продукта внутри самих предприятий. Как указывал Хьюэтт [53], логическим следствием плановой экономики было