Сто сорок писем Василия Белова

Я знаком уже был с его гостеприимной сестрой Лидией Ивановной. Кроме того, что она была душевным и общительным человеком, еще служила брату-писателю незаменимым помощником. Только ей Василий Иванович прощал замечания по тексту рукописей, доверял печатать их на машинке. Других критиков обрывал на полуслове.

Меня тогда не покидало желание разузнать у Лидии Ивановны про ту женщину, что рассказала мне историю о раскулачивании ее семьи в Тимонихе. Сам Белов не смог ее вспомнить.

Обострившиеся боли в спине писателя помешали нам выехать по плану в зимнюю Тимониху. Осложнили ситуацию и вырванные зубы. Приехав в Москву, он почувствовал резкую зубную боль… Анатолий Заболоцкий отвез его в поликлинику. Но Василий Иванович избавился от одного сгнившего зуба, а согласился выдрать все, чтобы поставить потом протезы. Заболоцкий пришел в ярость от того, что врачи уговорили его друга удалить все зубы для того, чтобы затем подзаработать на вставлении новых.

К министру культуры Швыдкому Белов поехал не один, а также с Заболоцким. Тот пригласил писателя к себе, чтобы вручить ему Диплом лауреата Всероссийского конкурса драматургов «Долг. Честь. Достоинство»», а также откровенно поговорить. По признанию Заболоцкого, словоохотливый и многопишущий министр, видимо, жаждал после церемонии награждения взять у писателя-патриота некое интервью для очередной газетной русофобской статьи. Стоило Белову понять, с какой целью его раскручивают на беседу, как он тотчас встал из-за стола и пошел к выходу. Швыдкой ринулся за ним, бежал следом по коридору, уговаривал вернуться…

Белов пересказывал мне ту историю с погоней десятки раз. Вспоминал с грустью, выказывая всем своим видом, как омерзителен был Швыдкой, жаждущий использовать его в своих шкурных целях. Другая реакция на преследование Швыдким Белова была у Заболоцкого. Без громкого смеха он не мог вспоминать, как министр догнал лифт, в котором удирали знаменитые гости, и встал стеной перед Беловым. Тот опять принял грозный вид и заявил: «У меня нет времени, я спешу…».

Отказ Белова общаться с министром Швыдким вызван был не только резко негативным отношением к нему, но и опасением, что тот обязательно исказит позицию писателя, перевернет его мысли и выставит в нужном ему свете. Различные фальсификации, навешивание уничижительных ярлыков то и дело преследовали писателя. Потому после неприятной встречи с министром он не без лукавства и ехидства писал мне: «Толя, спаси меня от швыдких, спаси от евреев!». То был сигнал – не верить тому, что про него трезвонят и наговаривают русофобы швыдкие.

Кроме денежного вознаграждения за пьесу «Князь Александр Невский» Василий Белов в те дни получил небольшой гонорар от редактора журнала «Русский дом» Александра Крутова. Запоздалое тихое ворчание Заболоцкого, что за пять статей можно было заплатить побольше, чем сто долларов, я объяснил ему, что у журнала, как и у Белова, нет богатых спонсоров, а безденежье вообще грозит журналу закрытием. Между тем, это издание одно из немногих, стоящих крепко на русских православных традициях. Журнал красочный, праздничный, светлый и в то же время с глубинной аналитикой, с богатым документальным материалом. Опытный журналист и подвижник Александр Крутов еле-еле изыскал средства на ежемесячный выпуск русского журнала и дал возможность своим единомышленникам и патриотам, таким, как Белов, Распутин, Крупин, Шафаревич, сражаться с его страниц за возрождение русской православной цивилизации.

Впоследствии Белов пустил и премию за драматургию, и гонорар на издание сборника своих пьес. Пока у него под рукой была лишь верстка будущей книги, которую он мне и выслал в этот же день, но отдельной бандеролью.

Просьбу Белова позвонить редактору журнала «Наш современник» Станиславу Куняеву я выполнил в тот же день, как получил письмо. Куняев подготовил его повесть о композиторе Гаврилине, включил в нее и письмо Мусоргского… К сожалению, публикация повести в журнале не сыграла, как того хотел автор, решающей роли в издании ее в книге из серии «ЖЗЛ». Повесть вошла лишь в полное собрание сочинений Белова.

Искренние симпатии Белова к губернатору, а затем и депутату Госдумы России Николаю Игнатовичу Кондратенко вызваны были тем, что кубанский политик мощно и бескомпромиссно критиковал правительство ельцинских либералов, и не просто разносил их в пух и прах за губительные реформы, а предлагал четкую программу спасения экономики страны. Много раз Белов пересказывал мне тезисы из выступлений Кондратенко, где речь шла о пересмотре ценовой политики на энергоресурсы, о том, как следует нефть и газ превратить в локомотив для развития экономики и повышение жизненного уровня народа. Чувствовалось, что писатель следил за деятельностью Кондратенко, переживал, мечтал, чтобы его заметили и продвинули на вершину власти. Отсюда и желание Белова заменить лидера КПРФ Геннадия Зюганова на члена фракции КПРФ Николая Кондратенко.