Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

Оставь! Ни слова о веках борьбы!Противны мне тираны и рабы.Чуть жизнь переиначат по-другому,Как снова начинают спор знакомый!И никому не видно, что людейМорочит тайно демон Асмодей.[151]Как будто бредят все освобожденьем,А вечный спор их, говоря точней, —Порабощенья спор с порабощеньем.

Гомункул

Оставь людей, их мятежи и вспышки.Себя стараясь с детства отстоять,Становятся мужчинами мальчишки.Придумай, как нам спящего поднять?
Есть средство у тебя, так посоветуй,А нет его, так предоставь мне это.

Мефистофель

О Брокене я мог бы дать совет,Но на язычестве для нас запрет.Всегда пустым народом были греки,Будили чувственное в человеке,Прикрашенный их вымыслами грехСветлей и ярче северных утех.Что ж мы предпримем?

Гомункул

Я прекрасно знаю,Что, если я такому шалопаюПро фессалийских ведьм шепну словцо, —Уже соблазн какой-то налицо.

Мефистофель

(плотоядно)

О фессалийских ведьмах? ЛюбопытствоДавно к ним тянет, а не волокитство.Отдать им жизнь, о нет, но, скажем, ночьДля пробы, для знакомства я не прочь.

Гомункул

Тогда скорей пошире плащ раскинь,Обвей себя и рыцаря мантильей,И ткань, как прежде, заменив вам крылья,Вас унесет в заоблачную синь.Светя в пути, я полечу вперед.

Вагнер

А я?

Гомункул

Твой долг тебя удержит дома.Немало у тебя своих забот.Читай пергаментов старинных томы,Коллекцьонируй образцы пород,Соединяй и систематизируйНачала главные живого мира,Происхожденья жизни, и души,И вещества загадку разреши.А между тем я света часть объеду,Поставлю точку, может быть, над «i»,И это будет главная победаЗа годы трудолюбия твоиИ даст тебе заслуженное правоНа отдых, долгий век, богатство, славу.
Ты даже знанья скопишь кое в чемИ добродетель, пополам с грехом.Прощай!

Вагнер

(печально)

Тебя я с грустью отпускаюИ больше свидеться с тобой не чаю.

Мефистофель

Так по словам двоюродного братца,Сейчас мы вылетаем на Пеней.

(К зрителям.)

В конце концов приходится считатьсяС последствиями собственных затей.[152]

Классическая Вальпургиева ночь

Фарсальские поля. Тьма.

Эрихто

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное