Страх и сомнение

— А теперь я расскажу, как рождение происходит там, где нет системы, — Дима опрокинул стакан, — женщин насилуют, отрезают руки и оставляют умирать. А те, кто выжил, носят детей насильников. Не веришь? Езжай в африканские центры помощи. Они рожают не в уютных тёплых больничных палатах, а в полях и канавах. Они любят их и проклинают, не зная, какое чувство сильнее. И дети становятся такими же насильниками и жертвами, как и их родители. И всё это из-за отсутствия системы.

— Ты увидел детей и прослезился, — перехватил Альберт, — мы были такими же. Ты видишь их наполненные слезами глаза и весь мир отступает на второй план. Ты думаешь, что можешь всё изменить, но это фикция. Считаешь себя уникальным, построй свой поезд и железную дорогу. Только сначала определись, в какую сторону пойдут шпалы. А потом собирай, сколько хочешь.

— Никто не пробовал? — спросил Саша.

— Пробовали, — согласился Дима, — мир не без добрых людей. Но всё, на что их хватило, это построить свой собственный мир на их территории. Рай в жерле ада похвален и мы поддерживаем такие самопожертвования. Скучают ли они по прошлой жизни? Конечно скучают. Красивые дома, дорогие яхты, красивые девушки. Вседозволенность и безнаказанность. Всё это манит и не отпускает.

— Но менять систему бессмысленно, — вздохнул Альберт, — съест и не подавится. Сильнее и устойчивее тебя пытались. Теперь их, в большинстве своём, нет с нами.

— Земля большая, всех схоронит, — Дима налил виски, — так что отбрось мысли о всемирном благополучии и воюй там, где дают.

— Кто же создал систему?

— Знать бы, — хлопнул в ладоши Дима, — сами гадаем.

Глава 69

Али расчувствовался, увидев счастливых детей. Он снова поверил в человечность и правильность своего пути. Он обнимал женщин и стариков, часами разговаривал с волонтёрами и прихожанами. Северное солнце согревало, но не обжигало, снег смывал грязь и очищал души.

Он встретился с ребятами в парке, где утки и гуси делили еду с чайками. Люди смотрели на него с добротой и сочувствием.

— Жизнь, которой все достойны, — встретил его горячими объятиями Дима, — и жаркого солнца не надо и пальм и песка.

— Здесь прекрасно, — сиял Али, — лучшего я ещё не видел.

— Холод сближает людей, — Альберт достал из кармана часы, — и время течёт не так быстро, и минуты ценятся.

— Но не расслабляйся, — предупредил Дима, — на юге начиналось всё так же. Но из-за отсутствия культурной принадлежности, знаменатель оказался отрицательным.

— Я многое видел и жизнь здесь, как бальзам на душу.

— Вот что делает правильный подход к воспитанию, — Дима обвёл взглядом парк, — фильмы и новости программируют людей на агрессию, но сюда этот червь ещё не добрался, что заставляет верить в чудеса.

Али наслаждался каждой минутой. Ему хотелось просто жить и радоваться тому малому, что даровала судьба.

— Это мир, к которому мы придём через боль и страдания, — испортил всё Дима, — то, что ты видишь, это последний лучик заката перед тёмной ночью. Экзема мироздания разрослась и без хирургического вмешательства не обойтись. И по живому придётся резать, никуда не денешься.

— Это место будет увядать, как цветок на солнце, — Альберт посмотрел на небо, — скоро оно станет жарким и спалит всё вокруг. Не ты, не мы не в силах этому помешать.

— Первые пушки были отлиты с благословения церкви, — усмехнулся Дима, — вместе с любовью к ближнему и состраданием.

— Ты видишь этих людей такими в последний раз, — добавил Альберт, — завтра они будут хмурыми и предвзятыми.

Али всё понял. Он не забыл, кто пришёл к нему домой с оружием, кто бомбил несчастные поселения и смеялся при этом. Дети одной страны, посланцы одной системы. Смех сквозь слёзы во имя смерти.

Али любил проповедовать. Его война была ментальной, не зависящей от пуль и сражений. Он познал боль и не хотел к ней возвращаться.

Как-то он сидел с седым поваром, который был суше, чем бамбуковая ветвь. Он много лет провёл в рабстве и не доёдал всю свою жизнь. А когда получил свободу, решил, что кормить обездоленных его призвание. Он готовил каждый день для детей из приюта.

— Как тебе не надоедает? — спросил у него Али.

— У каждого свой путь, — ответил старик. От него пахло специями и травами, — не обязательно летать на луну или порабощать других. Занятие по душе, что может быть прекраснее.

Они готовили курицу в кисло-сладком соусе.

— Я никогда не держал оружия в руках, — продолжил он, помешивая огромный чан, — и мне жалко людей, которых принуждают к этому. Я верю, что хороший стол сближает и отгораживает от агрессии.

Из леса вышли два грибника. Вчетвером они сели у костра и улыбнулись.

— Агрессорами становятся либо те, кому в жизни не хватает драйва, — сказал Дима, — либо те, кто всю жизнь провёл за игрушками и решил, что это смысл их жизни.

— Либо по принуждению, — добавил Альберт, — но в любой душе есть маленький ребёнок, желающий солнца над головой и улыбок окружающих. Эта лакуна счастья доступна немногим, но она есть и стремиться к ней задача каждого.