Страх и сомнение

В этот день Саша воочию увидел силу системы. Когда на востоке не пошло, главный университет по учёбе мигрантов перенесли в центр. Вот так, с лёгкого взмаха невидимой руки. Север испокон веков был сильнее юга, и пусть цивилизация зародилась в жарких странах, центр её всегда перетекал на север. Он понял, что кровавые битвы будут на юге, но управлять ими будут с севера. Он пришёл на открытие университета. Много хороших слов было сказано в пользу равноправия и свободы слова. Через равенство и братство к вооружённому захвату. Таков был план. Рассекли красную ленточку. Как будто артерию перерезали. Саша смотрел на лица молодых людей, которым через несколько лет предстояло стать бойцами. Они светились от счастья.

На пути домой, к нему обратились два высоких парня со смуглой кожей. В костюмах и пиджаках. С бейджиками на груди и визитками. С хорошо поставленной речью и манерами. Спрашивали о власти, о мироздании, о жизненной позиции.

— Агитаторы, — подумал про себя Саша. Не распознали, на кого напали.

Саша вежливо отвечал, но в дискуссию не вступал. Сеть росла, как паутина и паук уже не знал, где конец этой сети. Он вообще стал бояться неопределённого будущего. А они не боялись, потому что над ними хорошо поработали. Они расстались крепкими рукопожатиями и разошлись.

— Быть может, кто-то из них меня когда-нибудь обезглавит, — промелькнула мысль в голове Саши, — и паук станет жертвой. Вот будет посмешище.

Неопределённое будущее истории. Романтика и ужас бытия.

— Вы приложили руку к университету? — спросил Саша, потягивая джин с тоником в кафе рядом с парком.

— Немного, — не стал увиливать Дима, — впрочем, все мы к этому причастны.

— Они слабы, сильна лишь их вера, — заметил Альберт, — у нас есть время во всём разобраться и сделать выводы. Если сможем.

— Они забудут историческую родину и уже не уйдут, — заметил Саша, — война неизбежна.

Дима усмехнулся. Всякое благополучие заканчивается. Как и всякая война.

— У них нет ресурсов для выживания, — достал он сигарету, — не война за нефть страшна, а за еду. Когда Восток разочаруется в центре, куда, думаешь, он пойдёт.

Ответ был очевиден и Саша промолчал. Бег по кругу казался бесконечным.

— Люди думают, что, построив стену, они отгородятся от проблем, — Альберт посмотрел вдаль, — да только её преодолеют, если надо, на собственных трупах.

— В Африку поступил очередной транш, — сообщил Дима, — якобы, для борьбы с переселением. Пусть, мол, сами мучаются и создают лагеря на своей территории. Только никто этим заниматься не будет. Половину разворуют, на остальное накупят оружия и начнут отстреливать неугодных. Но поток всё равно не уменьшится.

— Богатые уже делают заявки на охоту, — подлил масла Альберт, — кто не захочет полетать на вертолёте и безнаказанно пострелять в людей.

— Мы уже прищучили секс-туры на юге, но эти откупятся от любой угрозы.

— Потерянное поколение — крах цивилизации, — заключил Саша.

— Да ты не беспокойся, — поддержал Дима, — взращивай здоровые ростки и на пепле пожарищ они станут новой жизнью.

Глава 73

Али тоже был на открытии университета. Он никогда не учился и поэтому завидовал. У ребят светлое будущее, они познают вкус жизни, а не существования. Он поздравил себя с достижением всеобщего масштаба. Вокруг глаза, наполненные счастьем и верой в будущее.

Он шёл по аллее в приподнятом настроении. Мир казался светлым и чистым. Его нагнали двое в белых кепках и чёрных очках. На Диме была чёрная футболка и приталенные джинсы, на Альберте белая рубашка и красные шорты.

— А жизнь не так уж и плоха, — сказал Дима.

— Они наше будущее, — сказал Альберт.

Али сел на скамейку и сложил руки у подбородка.

— Настоящая жизнь, — вздохнул он, — как мне этого не хватало.

— А будет ещё лучше, — взбодрил Дима, — когда единая вера завладеет миром.

— Возможно ли такое?

— Зависит от того, насколько сильна твоя вера, — Альберт посмотрел вокруг, — вера в искупление и сострадание.

— Сегодня у тебя встреча с поступившими, — объявил Дима, — дай им то, что не дали тебе.

Али кивнул. Всеобщая вера и единение спасут мир. Он верил. Он чувствовал. Вокруг смеялись, разговаривали и не пытались убить. Прекрасное чувство бытия.

— Надо уметь прощать, — сказал Альберт, — люди боятся сделать шаг навстречу друг другу, люди боятся в чужих глазах увидеть собственную душу и сказать мы…

— В зеркале отношений в момент бури мир превращается в точку, хотя должен оставаться безграничным и многогранным. Любовь и семья сворачивают горы.

— Умение прощать большое искусство, многим неподвластное, — добавил Дима, — доставлять боль, а потом ложиться на плаху — может, это и есть самопожертвование… Которое люди не ценят и не понимают. Мы были такими же. Осознание этого — первый шаг к самоочищению.

— День сменяется ночью, но в глобальном плане свет всегда побеждает тьму, — Альберт снова посмотрел в небо, — тёмная сторона есть в каждом, но важно знать это и контролировать свои эмоции. Качни влево или вправо, нарушь баланс и от тебя, как от личности, ничего не останется.