Страх звёзд

— Как благородно! — фыркнул Томаш. — Я, может, и не бакариец — хотя вы, идаам, простите, тоже, — но Бакар получше вас знаю. У них на словах только — священный долг, благородство и всё такое прочее. А сами всегда найдут способ извернуться так, чтобы и кодексы свои не нарушить и придавить нас, как назойливое насекомое.

— Да как вы… — вывернул губы Джамиль.

— Это верно, аотар! — рассмеялся Насир. — По крайней мере, наша шармута точно извернётся!

— Алькавада никогда не нарушается! — заявил Джамиль. — Это только литийцы нападают на гражданские корабли! Для нас нет таких причин, которые оправдали бы нарушение алькавады! Человек, который нарушил алькаваду, теряет честь, и весь его род будет презираем вплоть до шестого колена!

— Это ж сколько коленей должно быть! — усмехнулся Томаш. — А вы вот представьте, идаам, что военный корабль притворяется гражданским. Тогда ведь можно его уничтожить?

— Но… — вылупился Джамиль.

— Погодите! Не хочу спорить. Но, положим, вы правы, нас не собьют. Но дадут ли нам встать на орбиту? Дадут ли совершить посадку? Я не знаю этой вашей кавалькады, но было бы полным маразмом так близко подпускать к себе во время войны непонятно какой корабль, будь он хоть сто раз гражданским.

Джамиль молчал.

— Ладно, согласен. Херзац была идея, — сказал Насир. — Тогда и правда вариантов нет. Если только…

— Что?

Насир скривил губы.

— Кажись, шармута наша такая хитрая, что может и саму себя перехитрить. А что, если никакого ошейника нет? Куда проще какой-нибудь елдыш присобачить и сказочки нам рассказывать!

— Думал я об этом, — сказал Томаш. — Возьмёшься проверять? Я бы лично не рискнул.

— Я бы тоже, — признался Насир.

— Значит, летим прежним курсом. — Томаш поднялся из ложемента. — Может, потом какие умные мысли придут. А сейчас башка звенит.

— Как скажешь, аотар! А этого, — Насир показал на Джамиля, — опять в кутузке запереть?

— Завязывай уже! Все мы тут вместе варимся. Не будем никого запирать, смысла уже нет. У нас не тюремный корабль.

* * *

— Скажу сразу — я готова договориться! — Фён сидела на кровати в позе медитации, подобрав под себя ноги. Выглядела она получше, белки глаз больше не затягивала красная пелена. — Раз вы говорите, что я у вас не пленница, то я хочу выйти из этой каталажки. Готова обсудить условия!

Она скрестила на груди руки и недоверчиво посмотрела на Томаша.

— Да не вопрос! — Томаш устало привалился к стенке. — Я тоже тюремщиком не нанимался.

— Суп, кстати, был очень вкусный. Я думала, баланда будет из концентратов. Я бы от добавки не отказалась. Это вы готовили?

— Нет, я не по этой части. Могу синтостейк разогреть, да и то подошва получается. Это Насир у нас — кудесник на кухне. Пилот и повар.

— Насир? — свела брови Фён.

— Да, бакариец. — Томаш подошёл к кровати. Фён на сей раз не отодвинулась к стене. — Команда у нас интернациональная, прошу относиться к этому с пониманием, и никаких политических тем не поднимать. Это будет единственное условие вашего, так сказать, освобождения. Считайте, что вы оказались на полностью нейтральной территории. Мы не за Бакар и не за Литию — мы сами по себе.

— Да я чего? — развела руками Фён. — Я — девушка простая, на рожон не лезу. Бакариец так бакариец, интересно даже. Я их до этого только на картинках видела.

— Первое назначение?

Томаш присел на кровать.

— Ну как первое… У меня тренировочные миссии были.

— На орбите небось?

— И что с того? Сами-то сколько летаете?

— Лет пятнадцать уже. Хотя за пределы сектора ни разу не выходил. Не доводилось как-то. Сейчас — впервые.

— Мы что, — тихо произнесла Фён, — за пределами сектора?

— Да, — кивнул Томаш. — Можно считать, что мы в каком-то смысле вышли из зоны войны.

Фён ненадолго замолчала. Она по-прежнему сидела в позе йоги, повесив голову, словно высматривала что-то на взбугрившемся матрасе из пеномассы.

— Я так понимаю, вопросов лишних тоже не задавать? — спросила она.

— Каких ещё лишних вопросов?

— Например, о вашей миссии.

— Да задавайте любые вопросы! — простонал Томаш. — У меня одно условие — членов моей команды не оскорблять. А так нам скрывать нечего. К тому же о цели миссии я вам говорил.

— Ага, несмыслю какую-то. Грузовоз десять лет назад потерялся, а вы его вызвались найти и в страшную дупу полетели. Что за грузовоз такой, додьявола он в такую даль попёрся? Или погодите-ка, я сама угадаю! Вы не знаете?

Томаш рассмеялся.

— У нас как раз задача — узнать, что с ним произошло, найти бортовой самописец. Неужели это так неправдоподобно звучит?

— Ага! — улыбнулась Фён. — Впрочем, захотели бы соврать, чего-нибудь получше придумали.

— Ещё вопросы?

— Попозже. Я подумаю сначала, осмотрюсь тут. — Фён взглянула на Томаша исподлобья. — Мне бы выпадни отсюда поскорее, а то от этой тесноты уже дышать не могу. Циркуляторы у вас, что ли, плохо работают?

— Циркуляторы?

— Да. И скрежет иногда дикий стоит, как будто отваливается что-то. Это нормально вообще?