Страна мыслителей

тонка, а вот я-то непременно доложу, все доложу, как есть. Как ты, молодой да дюжий, меня, старого да немощного,

коньяком поил, спаивал, значит. Да речами

провокационного характера смущал, вербовал, значит. И

фамилия твоя совсем не Федькин, а скажем Федькинштейн.

- Ты чего мелешь то! - теперь уже и сосед не на шутку

испугался, - я хоть, скажем, и не совсем Федькин, может

даже и Федькинштейн, но я никакой не шпион, я

обыкновенный советский гражданин.

- А это мы предоставим выяснить следователю, уже совсем

нагло перебил его Иван Моисеевич. Бедный сосед, на нем в

этот миг и лица-то не было.

- Слушай, Иван Моисеевич, может договоримся? -тон соседа

- 357 -

из рычащего стал почти скулящим.

- А что мне с тобой договариваться? - совсем расхрабрился

Иван Моисеевич, - не мне ведь решать, мне-то что. - И Иван

Моисеевич решительно направился к вкодной двери. Сосед,

заискивающе подпрыгивая, засеменил за ним, но Иван

Моисеевич тверд был в своих убеждениях и не обращал на

соседа никакого внимания. Схватившись за дверную ручку,

Иван Моисеевич победоносно взглянул назад, стремясь

даже этим прощальным взглядом утвердиться над соседом.

И тут вдруг случилось то, чего Иван Моисеевич хотя и

ожидал и боялся, но в неизбежность чего ему так не

котелось верить.

Короче, сосед, не выдержав нахлынувших на него

переживаний, подскочил к Ивану Моисеевичу и, оторвав его

от двери, прижал всей тяжестью своего «могучего» корпуса

к стене.

- Ах, ты, стручок, - забрызгал он слюной на лысину Ивана

Моисеевича, - никуда ты не пойдешь. Отсюда тебя могут

только вынести, да и то лишь вперед ногами. - При этих

словах сосед снова значительно тряхнул Ивана Моисеевича.

От этой встряски в груди Ивана Моисеевича что-то прямотаки оборвалось.

- Пусти, не то точно угробишь, - взмолился Иван

Моисеевич. - Я хоть и старый, но жить еще хочу.

- Вот и живи себе на здоровье, да за одно и другим жить не

мешай, - ухватился сосед за дельную мысль Ивана

Моисеевича.

- И все-таки, я подумаю, - заартачился было Иван

Моисеевич. Он был хоть и добрый, но чертовски упрямый

старикашка.

- Я те подумаю, - и сосед еще раз тряхнул Ивана

Моисеевича, в груди которого снова что-то оборвалось. И

снова он взмолился: «Пусти.» Но сосед и не думал уступать.

- Ежели свое обвинение обратно возьмешь, то пущу, - не

унимался он, - ежели нет, то смотри. И он хотел было вновь

- 357 -

тряхнуть Ивана Моисеевича, чтобы тот побыстрее думал, но

тот и сам уже понял, что лучше покориться и быть живым,

чем пасть в угоду упрямству, пусть даже и геройской

смертью.

- Берру , берру, - задушенно пискнул он, -уже, и пошутить

нельзя, этакий нервный ты.

- Я не нервный, я осторожный, - уже совсем миролюбиво

рявкнул сосед, выталкивая Ивана Моисеевича за дверь.

Очутившисъ на площадке, Иван Моисеевич малость

передохнул для обретения равновесия. Хватка у соседа была

поистине львиная. 3атем он осторожно вошел в свою

квартиру. Жена и теща уже спали. Включил ночник,

разобрал кровать, разделся, залез под одеяло и погрузился в

размышления. Ну и дела, это надо же, как все обернулось, а

ведь прежде он бы лихо справился с подобной задачей. Эх,

старость, старость. Ну, да ладно, впредь буду умнее. Видно

не зря говорится: век живи - век учись. С этой мыслью и

заснул Иван Моисеевич, точнее забылся тревожным сном. И

снилось Ивану Моисеевичу, что арестован он, и обвинен в

подстрекательстве по доносу соседа своего, работника КГБ. И не видать ему, Ивану Моисеевичу, ни пенсии своей

всесоюзного 3начения, ни супруги своей ,незабвенной

Деборы Ивановны, ни тещи своей, уважаемой Марии

Лазоревны. А видать ему, Ивану Моисеевичу, отныне

только небо в клеточку.

А в ту пору, как маялся Иван Моисееевич в своем

тревожном сне, в квартире соседа и не думали ложиться

спать, а сам сосед сидел за своим рабочим столом и писал. Писал рассказ о том, как поспорил он с соседом своим ,

Иваном Моисеевичем и как победил он его в споре их

решительном. А закончив писать , крякнул сосед. Крякнув,

положил рассказ в конверт, а положив, запечатал его

сургучом и отправил тот конверт. А куда? Догадаться не

трудно. Отправив конверт, сосед лег спать, а улегшись,

тотчас погрузился в сон, безмятежный сон праведника.

- 357 -

20.04.90

ПОБЕЖДАЕТ ЛИШЬ СИЛЬНЕЙШИЙ

Гулял я как-то в выходной. Я люблю побродить в

одиночестве, подышать, так сказать, природным воздухом.

Во время таких прогулок я захожу обычно в

Екатерининский сад. На скамеечке посидеть, да на людей

полюбоваться. Очень мне нравится смотреть на то, как там

играют в шахматы на деньги. Страсти так и кипят. То морду

бьют кому-то, то из кого-то выигрыш вышибают. А в этот

раз, даже досадно, все чин-чином, никакого побоища, только

матом друг друга кроют, да и то как-то беззлобно. Сижу я и, раз такое дело, скучаю. Даже в сон потянупо, прикимарил я

малость. А что же еще прикажете делать, раз жизнь такая

неинтересная.

Дремлю я, сладко дремлю, и вдруг сквозь дремоту слышу,

как грубый мужской голос говорит кому-то: «Шалишь,

парень, сейчас как тресну. А ну, живо гони монету». И как

нахальный детский голосок нагло отвечает: «Держи карман

шире, паскуда. Сыграем по новой». «Ну, погоди», - ревет