Страна мыслителей

значит, о подчиненных, а заодно и гадаю, даст сегодня

секретарша или все же не даст. Ну, 'стерва, если и сегодня не

даст, то... Тут я

злюсь окончательно. И в этот самый момент, когда я rотов

метать молнии даже безо всякого повода,

что я вижу. Что я вижу! Какой-то шельмец, и это еще мягко

сказано, короче, какая-то сволочь, бросив поливальный

шланг, поливальщик называется, - стоит и поливает. И что

поливает, да еще и чем поливает. Да, дела! Поливает,

значит, эта гадина, поливает и приговаривает: пись, пись, пись, цветочек распустись. А сам при этом качается туда - сюда, сюда - туда. Видать, крепко выпивши. А я, жуть,

пьянства не люблю, тем более в рабочее время, да еще на

рабочем месте. Возмутился, значит, я, крепко возмутился,

подхожу к этому мужику и говорю ему: что же это ты

делаешь, сволочь немытая. Не понимает, продолжает

поливать. Засучиваю я рукава, ну, думаю, погоди. И он,

подлец, тоже засучивает. Как же это так, думаю, совести у

него совсем что ли нет. Стою я с засученными рукавами,

близко не подхожу, рано еще. Близко не подхожу, а сам

глазами зыркаю, пугаю его, эначит. Похоже не боится. Вот, гад, думаю, еле стоит, а туда же, в герои лезет. Нет, парень, шалишь, первый в очереди не ты, а я. Двинулся я, значит, на

него, серьезно двинулся. Дай, думаю, рискну, может и

обойдется. Помешкал, значит, он малость, а потом тоже

двинулся и, что самое странное, кажись, и качаться-то

перестал. Удивился я, что же это такое, быть этого не может. Остановился, значит я, остановился и думаю. А он как

увидел это, можно сказать, аж бегом припустил. Совсем

близко, сволота, подобрался. Нет, думаю, врешь, не

возьмешь. Раскатал я обратно рукава, засунул руки в

карманы и, эдак пренебрежительно плюнув, смотрю на него

во все глаза. Смотрю и не верю своим глазам. Плевок мой,

отнесенный порывом ветра, падает точно на его нос и

пенясь стекает по его эаросшим щекам. Да, уж чего-чего, а

плеваться я умею. Как я это увидел, в груди у меня аж

екнуло. Ну, думаю, пропал, теперь точно драться будет. А

как известно, пьяный хулиган вдвойне опасен. Взревел,

- 357 -

значит, он, подскочил ко мне в пол-счета, я даже пискнуть

не успел, схватил за грудки и давай трясти. Извиняйся, мол, паскуда, а не то голову оторву. А я, как на грех,

разволновался, шутка ли, плюнуть человеку в лицо. Куда

там извиниться, слова вымолвить и того не могу. Такого

даже этот негодяй вытерпеть не мог. Побагровел, значит, он, схватился рукой за сердце, схватился, да так и повалился. Лежит, значит, он, не шелохнется, кажись, и не дышит. Ну, думаю, неужто помер. Если помер, то плохи мои дела.

Упекут за милую душу, и пропадай тогда жена, карьера, а

может, и сама жизнь. Перепугался я, крепко перепугался.

Стою ни жив, ни мертв, словно в каком-то забытьи, ничего

не чувствую. Не знаю, сколько простоял я так, наконец, все

же очнулся. Гляжу, а кругом, мать моя, полным-полно

народа и все чего-то лопочут, машут руками и нагло тычут в

мою сторону, что-то яростно выкрикивая. Черт с ним,

думаю, с народом, пущай порычит, может кому и полегчает.

Глянул я вниз на землю, вот те и на, а где мужик-то.

Мужика-то, кажись, и нет. Пропал, значит, мужик. А народ

вокруг волнуется, еще пуще кричит, спрашивает, наверное,

куда это я мужика подевал. Хотел было я им ответить, что

не девал я его никуда, это он сам куда-то делся. Да не тут-то

было. Подскочили ко мне четверо в милицейской форме,

поддали пару раз, схватили, да и понесли куда-то. Несут они

меня, торопятся, похоже стараются. Донесли они меня,

сунули в машину, сунули, значит, да и повезли. Везут они

меня и, шепотом эдак, переговариваются, а я как будто и не

слышу, дремлю, мол. И вот о чем они шепчутся. Слушай,

говорит один, кажись, угробил мужика. Видал, как тот глаза

закатил? М-да, задумчиво протянул другой, и сморкнувшись

в рукав, добавил: и чего это они не поделили?

Начальник отделения рвал и метал. Кому же приятно ЧП на

своем участке. Побеседовали, значит, мы с ним, серьезно

побеседовали, побеседовали, да и разошлись, как водится.

Он отправился домой, а я на свои законные, как он

выразился, пятнадцать суток. Вот так-то пытаться делать

доброе дело в наше трудное время, не будучи к этому

основательно подготовленным. Вы, без сомненья, спросите,

а что стало с тем мужиком? Да ничего особенного, откачали

его в больнице, откачали, значит, да и отправили домой. А

вообще-то, тот мужик неплохим оказался. Он потом мне и

- 357 -

передачу приносил. Теперь он моим личным шофером

работает. И если что и поливает, то лишь колеса моего

служебного автомобиля.

10.04.90

ИЗ РАССКА30В БЫВАЛОГО

Работал я тогда в Промтрансе. Были прежде такие

транспортные объединения, само название которых

говорило о характере перевозимых ими грузов. Итак,

работал я в промтрансе, работал как и большинство. На

работе не задерживался, на работу не спешил. Был у меня в

этом Промтрансе сослуживец, можно сказать почти друг.

Бывало мы с этим сослуживцем задерживались после

работы и дулись до отупения в шахматы. В один из таких

вечеров это и произошло.

Мы успели заглотить лишь пару стопок и тут, на тебе, все и

случилось, и при том, ох как нервно. Девки от