Странники войны

Двери, в которых они ожидали увидеть фюрера, распахнулись, но вместо Гитлера возник неизвестный для многих генерал СС – приземистый, широкоплечий, со старательно выбритыми остатками волос на огромной шлемообразной голове. В облике генерала просматривалось нечто такое, что безошибочно роднило его с любым из рода Чингисидов. И даже торжественно уложенная на изгиб левой руки фуражка с невообразимо высокой тульей и новый ослепительно черный мундир не развеивали его придворно-азиатского шарма.

– А ведь только вчера произведен в бригаденфюреры, – сквозь стиснутые зубы, подчеркивая, что сказанное адресовано только Скорцени, прокомментировал появление этого арии-азиата Розенберг. И даже не пытался скрыть сквозящей в его словах зависти.

– Первое представление фюреру?

– В известном смысле. Хотя, с другой стороны, в «Вебельсберге»? С какой стати? За какие такие особые заслуги? Впрочем, из подполковников – прямо в генералы… Часто случается такое в войсках СС?

Скорцени красноречиво промолчал. Что бы там ни говорили о взлете фон Риттера, он, шеф диверсантов, оставался всего лишь майором. Исходить следовало из этого.

– Еще три дня назад оберштурмбаннфюрер Рудольф фон Риттер всего лишь командовал батальоном СС, расквартированным где-то в Польше, в судетских предгорьях, по ту сторону Эльбы.

– Польские тылы сейчас поопаснее русской передовой, – иронично поиграл пепельными шрамами Скорцени.

– Вам приходилось когда-нибудь иметь с ним дело?

– Никогда.

– Случайные встречи?

– У меня неплохая память на лица.

– Не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что отныне вам придется встречаться с ним намного чаще, чем это позволяет прусско-аристократический характер барона фон Риттера. Не зря прежде, чем явиться СС-народу, фюрер встретился только с одним-единственным генералом. По «чистой случайности»… – только сейчас Розенберг перевел взгляд на скромно отошедшего к широкому старинному камину счастливчика. До сих пор он говорил, даже мельком не взглянув на Риттера. Какое-то время Скорцени показалось, что и сам выход новоиспеченного бригаденфюрера на поклон публике полуотставной философ рейха[39] увидел взглядом ясновидца. – Исключительно по «чистой случайности» оказался именно фон Риттер.

– Вам известно намного больше того, что вы только что сообщили мне, – поддался Отто искушению любопытством. Все же ему куда приятнее было разговаривать со стариной Хауссером: «Я, старый солдат, понимаю это так…» И сразу все становится ясно.

– Не более сказанного. Очередная попытка предвидения. Как ни странно, в последнее время я все больше предаюсь сатанинскому соблазну если не предвидеть, то хотя бы предугадать.

– Оказывается, это не одно и то же?

– Не одно. Разные глубины интуиции. Вам, диверсанту, это должно быть понятно.

– Напрягусь, господин рейхсминистр.

Однако мы не совсем удачно прервали наш сократовско-соломоновский диалог как раз на победах русских.

Возвращаться к этой теме Скорцени не хотелось. Только поэтому, чтобы слегка досадить Розенбергу, он пустился в легкие рассуждения по поводу присущей основной массе русских анархической жилки и невежественной полуинтеллигентской лени.

– По крайней мере теперь мне доподлинно известно, что все беды русских были предопределены несколько веков назад, «фатальным смешением крови»[40], случившимся в результате татаро-монгольского нашествия. И что дегенеративная расовая неполноценность России прямо проистекает из космогонической борьбы азиатского и европейского характеров – несовместимых начал в характере русской нации.

– Двух слов ваших было вполне достаточно, чтобы убедить меня, что более проницательного почитателя моих залежавшихся трудов, нежели вы, в современном рейхе попросту не существует, – полуобиженно удлинилось лицо Розенберга. – Поверьте, это вдохновляет.

– Просто мне показалось, что, среди прочего, вы преисполнены предчувствия новой «чумы в России»[41], – как можно вежливее улыбнулся Скорцени.

Ритуально украшенная воинственными шрамами улыбка «самого страшного человека Европы» была тем неоспоримым преимуществом, коим Скорцени беззастенчиво пользовался во всех тех немногих аристократическо-кассандровских поединках, которые им приходилось до сих пор вести. Суховато-бесстрастный Розенберг неизменно пасовал перед ней. Так произошло и в этот раз. Хотя Скорцени вовсе не стремился испортить отношения с ним. В том, что «пророческий» дар рейхсминистра следовало использовать часто и мудро – убеждал даже этот небольшой экскурс в восхождение новоявленного бригаденфюрера фон Риттера.