Странники войны

– Но уже сейчас там работает около двадцати тысяч строителей из числа пленных и заключенных концлагерей, – напомнил бригаденфюрер.

– Мне это известно, генерал. Как известно и то, что крематории лагеря уже приведены в действие.

– Однако они становятся слишком ценным материалом, чтобы можно было позволить себе…

– По моему приказу в «Регенвурмлагерь» будет спущено еще несколько десятков тысяч рабочих. Большинство из них, естественно, погибнет. Какая-то часть наиболее сильных останется, чтобы и дальше выполнять все сложные подземные работы. Наиболее приверженных нашей идее мы даже превратим в «сторожевых собак» подземных бункеров и складов.

– Значит ли это, что лично я уже сейчас должен буду переместить свой штаб в один из подземных бункеров? – это был наиболее важный вопрос, который Скорцени следовало решать немедленно.

Фюрер недовольно взглянул на «первого диверсанта рейха» и, упершись руками о стол, оттолкнулся от него, ударяясь затылком о спинку стула. Он не любил, когда подобными вопросами его вырывали из привычного течения фантазий и ввергали в трясину каких-то конкретных дел.

– Нет, Скорцени, так вопрос пока не стоит, – резко ответил он и, понимая, что могут возникнуть недоразумения между руководителем службы безопасности и комендантом, прямо обратился к барону. – Вопрос ставится иначе, бригаденфюрер. Скорцени создаст особую команду службы безопасности, которая будет находиться только в его подчинении. Назначенный им командир подчиняется только Скорцени, а, следовательно, лично мне, отвечая за всю безопасность «Лагеря дождевого червя». Постепенно этот офицер возглавит всю хорошо отлаженную службу безопасности. Сам штурмбаннфюрер Отто Скорцени присоединится к вам и примет от него командование лишь тогда, когда для этого придет время. Пока же он нужен мне здесь, на этой пылающей земле.

– Такова ваша воля, мой фюрер, – согласно кивнул синевой черепа барон фон Риттер. – А значит, такова воля Германии.

– Да, генерал, да! – неожиданно взорвался Гитлер. – Такова воля Германии. И мы с вами должны напомнить это каждому, кто пытается увести нас от главного смысла этого девиза подземного рейха.

– Это и станет его девизом, – оживился барон.

– «Альпийская крепость», комендантом которой, по всей вероятности, назначу вас, Скорцени, в определенное время должна будет соединиться с подземным СС-рейхом несколькими строго секретными ходами. Некоторые из них, кстати, будут уводить нас к Баденскому озеру и под Альпы. Такова воля Германии, – фюрер с силой припечатал ладонь к дубовому столу, за которым в течение столетий зарождались многие кровавые тайны, коим так и суждено было навсегда остаться тайнами.

27

На полпути к острову Санта-Маддалена их небольшой корабль был настигнут штормом, и капитан Пореччи чувствовал себя на его палубе, как медведь на тростниковом плотике. Еще на берегу Сильвио заметил человека во всем таком же, как и он, сером и сразу же признал в нем коллегу, и теперь опасался, как бы эта милая штормовая прогулка не закончилась штурмом его каюты. В порту Чивитавеккья агент в сером поднялся по трапу вслед за ним, но уже в сопровождении приземистого широкоскулого попутчика, которого Пореччи сразу же назвал «Волкодавом».

Сильвио считал, что здесь, на палубе, взять его будет непросто. Он сможет отстреливаться, а потом, уже на острове, оправдает пальбу удостоверением офицера службы безопасности. К тому же капитан корабля был его давний знакомый, которого в свое время – когда Оливий Пьетро был еще неопытным матросом, но уже довольно опытным контрабандистом – он буквально вырвал из рук полиции. Сейчас роли несколько поменялись: Пьетро знал, что у Пореччи не все ладится с новыми властями, и, похоже, готов был прийти на помощь. Как бы там ни было, Сильвио почти инстинктивно держался поближе к его капитанской рубке, как к последнему убежищу.

Между тем «агент в сером» уже несколько раз появлялся на палубе, прохаживаясь так, что чуть ли не задевал Пореччи локтями. Правда, при этом он старался оставаться как бы в компании с одной супружеской парой и делать вид, что совершенно не интересуется Сильвио, судорожно вцепившимся в борт и столь же судорожно всматривающимся в подернутый дымкой морской горизонт, из-за которого время от времени возникали небольшие островки и просто оголенные, отполированные волнами и ветрами скалы.

Штормовой фронт уходил в сторону континента, и, пройдя через его крыло, «Турин» медленно подбирался к озаренному солнцем архипелагу мелких островков, в конце которого должен был возвышаться гористый берег Санта-Маддалены.

– Еще час, – постучал пальцем по наручным часам Пьетро, выглянув в приоткрытый иллюминатор. – Если бы так продолжалось и дальше, нам пришлось бы прятаться в бухточке одного из этих карликов, – указал на кремнистую россыпь посреди успокаивающегося, но все еще бархатно пенящегося моря.

– До Санта-Маддалены мы должны дойти даже в том случае, если твоей гондоле придется плыть, как подводной лодке.