Странное наследство

Третий день стояла невыносимая жара. К рассвету собирались грозовые тучи и медленно уплывали к западу. Оливия провожала их тоскливым взглядом. Она сидела на передке фургона, который медленно тащил по неровной грунтовой дороге ленивый мерин, и думала только о том, когда же, наконец, дорога закончится.

С первого же дня путешествия ей пришлось страдать от боли под мышками. Кожа в этих местах была особенно нежной, и пропотевшая повязка, стягивающая грудь, сильно натирала ее, причиняя нестерпимую, жгучую боль. Во время коротких остановок не было возможности остаться одной, принять душ и поменять повязку. У мустангеров хватало ума, чтобы не соваться без дозволения на территорию Мэган, зато к Оливии все заглядывали и приближались без предупреждения.

Скорее бы уже приехать на место, чтобы уединиться, постирать, переодеться. И, в конце концов, хотя бы тайком рассмотреть и примерить подарки отца.

Берни Дуглас, опекун Оливии, по-прежнему обращался с предполагаемым юношей бесцеремонно, всем своим видом выражая презрение к этому женоподобному и слишком избалованному созданию.

- Наш мистер Леди, кажется, слишком стыдлив для будущего мустангера. Интересно, а как наш Оливер Гибсон будет проводить случки кобыл и жеребцов? Такой деликатный и стеснительный мальчик?

Оливия не хотела вступать в перепалку по столь постыдному, по ее понятию, поводу и молча отворачивалась. Но Берни не унимался, обращая внимание окружающих на выступившие у юноши слезы:

- Опять раскис, точно худородная слабая девчонка?! На ранчо я все-таки тебя отучу от женских привычек!

Несмотря на их постоянные стычки, девушка понимала, что Берни Дуглас совершенно завладел ее мыслями. Даже об отце она не может думать, когда на горизонте появляется широкоплечий всадник на диковатом жеребце. И чем чаще она видела Берни, тем жарче полыхало пламя в ее груди и теле. И Оливия понимала, что затушить этот огонь, сжигающий ее внутренности, сможет только один человек в мире, и имя ему - Бернард Дуглас.

Единственным живым существом, которому девушка могла открыться, была ее любимица Дейзи. На одной из стоянок миссис Мартин стала невольной свидетельницей душевных излияний Олив.

- Берни! Берни! - почти простонала она, прижавшись щекой к морде Дейзи. - Как я ненавижу его, Дейзи! Как ненавижу, что он ничего не понимает! Не понимает, что я женщина… - слезы снова брызнули у нее из глаз. - Дейзи, что мне делать?

- Прежде всего, не плакать, - миссис Мартин положила руку на плечо Оливии, погладила по коротким кудряшкам. - Чудесные у тебя волосы, девочка! А твои прелестные синие глазки сведут с ума кого угодно. Представляю, какие замечательные детки родятся в свое время у тебя с Берни!

- Милая миссис Лиззи, что мне делать? Подскажи, что мне делать? - Олив положила голову старушке на плечо, вдохнула аромат пряных трав и ванили, идущий от рабочего передника женщины. - Мне так не хватает бабушки. Она бы посоветовала мне что-нибудь…

- Отлично понимаю тебя, Олли. Ты будущая женщина, а женщине всегда хочется к кому-то прислониться. Более сильному, ласковому, нежному… и выплакаться, и порадоваться! Боюсь, что бабушка взвалила на тебя непосильную ношу - быть рядом с любимым человеком и ни словом, ни делом не дать ему понять о разрывающих тебя чувствах! В тебе уже созрела страстная и ревнивая женщина, Олли.

- Почему мужчину, если он открыто проявляет свои чувства к женщине, никто не осуждает, миссис Лиззи? А если я начну увиваться возле Берни Дугласа, то меня назовут навязчивой кокеткой, шлюшкой и прочими не слишком приятными именами.

- Так уж устроено наше общество, Олив. И женщинам приходится мириться с этим…

- Ну почему? Почему он не понимает ничего? У меня все болит, миссис Лиззи! Грудь, живот!

- От зрелости нет лекарств, Олли! - миссис Мартин бережно отстранила девушку от себя. - Иди к поилкам, вымой лицо и шею холодной водой. Сюда направляется Берни Дуглас, наш суровый патрон, - она засмеялась и подтолкнула Оливию в спину. - Иди быстрее.

- Собираемся в дорогу! - Берни грозно размахивал хлыстом, сбивая головки с ромашек и пижмы. - Утираем слезы и сопли расклеившемуся скелету, милая миссис Лиззи?

- Не верю, Берни, что ты всегда был таким грубым и суровым. Когда-то и ты был нервным пугливым подростком… Наверное, тебе еще не встретилась женщина, которая смогла бы растопить ледяную корку на твоем сердце, - старушка с сочувствием посмотрела в бесстрастные глаза мустангера.

- Женщины - коварные и хитрые существа, миссис Лизи. Большинству женщин нельзя доверять! - Берни смущенно отвел взгляд в сторону и громко щелкнул хлыстом о землю.

- Не забывайся, сынок, твоя мать ведь женщина! Как же она тебя воспитала?!

- Она меня не воспитывала! Она меня колотила, когда я приносил домой не весь заработок. А заработок этот - связка копченой селедки и коврига ржаного хлеба…

- Я тоже женщина! Но если бы я услышала из уст сыновей такие слова… Я, наверное, этого бы не пережила.

- Успокойся, дорогая миссис Лиззи! Ты самое чудесное, самое замечательное существо на свете! - Берни подхватил старушку на руки и закружил. - Ты прелесть!