Странное наследство

- Миссис Мартин! - Берни повысил голос, давая понять сидящим за столом людям, что здесь хозяин только он. - Между прочим, Никлас тоже пойдет с нами в кузницу. По-моему, все поилки починены, насос на скважине работает и душ исправен… Возблагодарим Господа, Отца нашего Небесного, за хлеб насущный.

После полудня в тучах появились широкие прорехи, в которых засветилось, засияло ярко-голубое небо. Выглянуло и заблистало солнце. Легкие кучевые облака, караваном потянувшиеся на восток, уменьшались, поднимаясь все выше и выше в вечернее небо. Солнце ненадолго зависло над зубчатыми, снежными вершинами хребта Элберта, чтобы уже совсем скоро спрятаться на ночь. Птицы, наконец-то дождавшиеся ясной погоды, радостно запели. Эхо повторяло их веселый разноголосый хор, дробило в ущельях и каньонах.

Берни Дуглас и Рони Уолкотт весело шагали впереди всех. Больше всех проделанной работой удовлетворен и доволен был патрон Берни. Сегодня они подковали три десятка лошадей. Теперь за косяк подкованных боевых коней можно будет получить вдвое больше денег, чем ожидалось ранее. Заклейменные и подкованные мустанги легче поддавались воспитанию и армейской муштре. Они побаивались человека, подчинялись его силе.

Оливия не шла, а, пошатываясь и оступаясь, брела позади всех, путаясь в высокой траве. Она снова возненавидела своего опекуна Берни Дугласа. Но не за то, что он заставил ее качать мехи. В ушах ее все еще звучало истошное ржание перепуганных коней, больше похожее на дикий плач. Ее мутило от набившегося в легкие смрада: раскаленного железа, паленой шерсти и жженого рога. И от гадливости все сжималось в ней.

А мужчины шли с ощущением отлично и честно выполненной работы. Но Оливия все больше отставала. Она не хотела никого видеть. Даже Рони Уолкотта.

Мужчины давно скрылись за домом. Вероятно, они уже умылись возле скважины, уселись за стол и сейчас усердно стучат ложками и мисками. Оливия же не хотела есть и не хотела никого видеть.

Не доходя до дома, девушка свернула в сторону. Туда, откуда слышался неумолчный шум воды, несущейся в каменном ложе Гранд-Ривер. Каньон с отвесными кручами и обрывами; берега, сложенные из разных пород, словно слоеный пирог; кажущаяся белой от взбитой пены река…

Девушка немного спустилась вниз на выступающую над водой скалу. Прижалась спиной к нагретым за день камням. Из-за нависшего каменного козырька с тропы ее никто не увидит. Впрочем, они вряд ли станут ее искать. Они, конечно же, ждут, что мальчишка покапризничает, выплачется и сам вернется домой.

- Оливер! Олив! Олли!..

Показалось или кто-то зовет на самом деле?

- Олив, отзовись! Ты где?..

Она собиралась откликнуться, узнав искаженный эхом голос Рони Уолкотта, но тут же замерла, услышав еще один голос:

- Оливер, вернись немедленно. Я отвечаю за тебя перед людьми, Оливер!.. - полный ярости голос Берни Дугласа.

- Ты слишком требователен к мальчику, - послышался недовольный голос Рони Уолкотта. - Даже индейских юношей приучают к такому, что ему довелось увидеть сегодня, не сразу. Скорее всего, малыш потрясен жестоким отношением к лошадям…

Рони злится на Дугласа, потому что заботится о ней!.. Сердце наполняется благодарностью к двоюродному брату. Рони! Родной Черный Ягуар с золотисто-зеленоватыми хищными глазами. Только Оливия знает, какое доброе и отзывчивое сердце у Ягуара Рони Уолкотта.

- Что-то ты, Уолкотт, слишком заботишься о мальчишке? О красавчике Оливере! Он тебе нравится, да?

- Поостерегись распускать свой грубый язык, патрон Берни Дуглас. Твои подлые предположения позорны. Малыш не виноват в том, что в твоей жизни не все сложилось так, как хотелось бы тебе. Будь помягче с людьми, и они ответят тебе любовью и признательностью.

- О, какие мы нежные и ранимые… Ты же индеец, Рони! Охотник! Не знаешь разве, что жизнь сурова и требовательна?

- Пытаешься оправдать собственную ожесточенность жизненной необходимостью?

- Прекратите! Не ссорьтесь! - Оливия выходит из-под каменного карниза. - Отстаньте от меня… и не ссорьтесь.

- Ты, верно, решил сегодня утопиться от сострадания к несчастным лошадкам, Оливер? - насмешливо вопит Берни Дуглас, однако в голосе его слышится неподдельное облегчение.

- Уходи, Берни Дуглас, и не попадайся мне на глаза. Хотя бы сегодня. Прошу тебя!

- Я не оставлю тебя с ним наедине!

Берни делает короткий шажок навстречу. Оливия переставляет ногу назад. Теперь ступня правой ноги висит над обрывом, опираясь лишь на пальцы. Маленький камешек отрывается от края обрыва и долго летит вниз, постукивая по выступам.

- Хорошо, хорошо! - Берни пятится, вновь уступая ей. - Я уже ушел.

Молодой человек уходит по тропинке в сторону ранчо.

- Когда-нибудь я его убью! - Оливия обнимает Рони, кладет голову на плечо. - Им ведь больно, когда приколачивают подковы?

- Им больно, когда их клеймят! Но когда приколачивают подковы, то не больно. Их просто пугает запах горелого рога и раскаленного железа, - охотник говорит уверенным, успокаивающим тоном.

- Откуда ты это знаешь, Рони?