Странствия Шута

— Они чрезвычайно богаты. Поколениями они продавали пророчества и богатели на этом. Они знают, что именно нужно купить, чтобы позже продать по гораздо более высокой цене. Они подделывают будущее, а не меняют мир к лучшему, и все их пути ведут только к их обогащению. Белый остров — их замок, их дворец, их цитадель. Во время отлива открывается небольшая дамба. Когда приходит прилив, она превращается в неприступное болото. Он называется «Белый остров» не из-за Белых Пророков, которых когда-то прятали и учили там, а из-за того, что укрепления города сделаны из костей.

— Из костей? — воскликнул я.

— Древних костей огромных морских существ. Говорят, что и сам остров — куча костей. В свое время они приходили туда, чтобы размножаться и умирать. Эти кости, Фитц… Я так и не смог представить себе настолько громадное существо. Но частокол, окружающий город, сделан из бедренных костей, высоких, толстых, твердых, как камень. Кто-то считает, что это и есть кости, которые превратились в камень, но сохранили свою форму. И что частокол и некоторые другие строения старше, чем Слуги, и даже старше легенды о Белых, которым они когда-то служили.

Но если Слуги когда-то и служили кому-то, они давно забыли об этом. У них есть несколько рангов. Нижний ранг — это служители. Они нам не помеха. Они приходят в надежде достигнуть ранга Слуги, но большинство из них так и остаются всю жизнь простыми прислужниками. Когда мы уничтожим тех, кто ими управляет, они разбегутся.

Некоторые из них — дети, рожденные от Слуг, спесивое отродье. Вот они могут попробовать нам помешать. Далее идут сверщики, которые читают сны и перебирают их, делают копии и присваивают метки. Сверщики в основном безвредны. Их ум помогает Слугам выпускать в мир гадалок, которые обманывают народ за деньги и извращает пророчества так, как хочется людям. Опять же, стоит убрать тех, кто стоит над ними, и сверщики окажутся бессильны, как клещи на собаке. Если собака сдохнет, клещи начнут голодать.

А еще есть лингстры, как Двалия. Эти в основном делают то, что им приказывают ведающие. И когда приказ получен, никакая злобность не считается лингстрами чрезмерной. Ведающие — это советники по накопленным за сотни лет снам, они изучают их и выясняют, как приумножить богатство Слуг. А над Ведающими — Совет четырех. Они-то и есть корень зла, которым стали Слуги. Все они произошли от Слуг, которые не знали иной жизни, кроме богатства и наслаждения, основанных на украденных пророчествах, которые должны были сделать лучше этот мир. Они-то и есть те, кто решил, что нужно любой ценой найти нежданного сына.

В это мгновение я понял, убью этих четырех.

— Там были и другие. Шайн говорила, что Двалия называла их своими лурри.

Шут крепко сжал губы.

— К ним можно относиться как к неграмотным детям, которые слишком твердо верят во все, что им говорят, — изгиб его губ подсказал мне, что он не согласен со своими же словами. — Или смотри на них как на своего рода предателей, — мертвым голосом добавил он. — Это дети Белых, которые не стали истинными или их талант странно извратился. Как у Винделиара, например. Некоторые из них не видят будущего, но умеют запоминать каждый прочитанный сон. Они похожи на ходячие библиотеки свитков сновидений, способные повторить прочитанное и рассказать, кто и когда это увидел. Другие умеют объяснять события и перечислять сны, которые так или иначе предсказывали их. Те, кто пошел за Двалией и умер, заслужили смерть, поверь мне.

— Конечно, раз ты так говоришь. Но ты не передумаешь?

— Я говорю о тех, кто держал и передавал орудия моих страданий. О тех, кто загонял иглы в мою спину, чтобы оставить горящие цвета под кожей. О тех, кто тщательно срезал кожу с моего лица. И о тех, кто вырезал Скилл с моих пальцев, — он прерывисто вздохнул. — О тех, кто решил жить в наслаждении, растущем из агонии и несчастьях остального мира.

Я вздрогнул. Шута трясло. Я подошел к нему, поднял его на ноги и крепко прижал к себе. Мы оба знали прикосновения палача, а это сближает не хуже любых других испытаний.

— Ты ведь убил их, — напомнил он мне. — Тех, кто мучил тебя в подземелье Регала. Как только ты смог, ты убил их.

— Убил, — выдавил я.

Я вспомнил юношу, последнего из его отряда, умирающего от отравы. Жалел ли я его? Может быть. Но если бы я снова оказался там, я бы все равно сделал это.

Я выпрямился и повторил свое обещание.

— И когда представится случай, я сделаю то же самое и с теми, кто мучил тебя, Шут. И с теми, кто отдал тебя на пытку.

— Двалия, — с ненавистью прошептал он. — Она была там. В галерее, смотрела. Передразнивала мои крики.

— В галерее? — непонимающе переспросил я.

Он уперся ладонями в мою грудь и резко оттолкнул меня. Я не обиделся. Я понимал, что иногда прикосновения не нужны. Когда он заговорил, его звенел и казалось, что он вот-вот расплачется.