Страсть и бомба Лаврентия Берии

3. Применение репрессий в отношении членов семей перечисленных в п.п.1 и 2 лиц производится органами НКВД на основании приговоров судебных органов или решений Особого совещания при НКВД СССР.

Членами семьи изменника Родины считаются отец, мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры, если они жили совместно с изменником Родины или находились на его иждивении к моменту совершения преступления или к моменту мобилизации в армию в связи с началом войны.

4. Не подлежат аресту и ссылке семьи тех изменников Родины, в составе которых после должной проверки будет установлено наличие военнослужащих Красной армии, партизан, лиц, оказавших в период оккупации содействие Красной армии и партизанам, а также награжденных орденами и медалями Советского Союза.

Председатель Государственного Комитета Обороны

И. Сталин».

Многое, очень многое хотелось изменить. И ему, Лаврентию Берии, приходилось думать и решать даже те вопросы, которые уже никак не входили в его компетенцию. Например, людей на фронте катастрофически не хватало, несмотря на все новые и новые мобилизации. А те, кто побывал в плену и окружении, в армию не возвращались — не доверял им Джугашвили. А почему бы их не поставить снова в строй? Вместо этого они прозябают в лагерях и на фильтрационных пунктах.

Вот он и решил предложить вождю изменить к ним отношение. Так же как и к заключенным. Пусть искупают свою вину перед Родиной в бою, кровью. Он уже отправил на фронт 420 тысяч зэков. И ничего — воюют не хуже других. «Надо подготовить постановление ГКО. И направить его Кобе на подпись», — подумал нарком. Он нажал на кнопку звонка. На пороге кабинета появился начальник секретариата.

— Я просил подготовить постановление и письмо по бывшим окруженцам и пленным! Почему не вижу его в папке с документами?

Смущенный Людвигов растерянно захлопал глазами:

— Товарищ нарком! Оно там!

— Покажи!

Людвигов быстро прошел к столу, порылся в папке и, облегченно вздохнув, доложил:

— Вот. Попало между страницами докладной записки. А вы до нее еще не дошли.

— Ладно! Иди!

Берия снова сел за стол. Надел пенсне. Прочитал сопроводительное письмо:

«Товарищу Сталину И.В.

В соответствии с Вашими указаниями, представляю этот проект постановления ГКО о предоставлении права командующим фронтом использовать военнослужащих, бывших в плену и в окружении противника, для пополнения частей действующей Красной Армии.

Прошу Вашего решения.

Приложение: проект постановления ГКО,

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР

Л. Берия».

Он аккуратно поставил подпись. И задумался:

«Система выстроена. Человеческий материал пущен в дело. Никто не укроется теперь, не ускользнет, не спрячется за чужие спины. Вроде бы все учтено и сделано для того, чтобы войска сражались. Остальное дошлифуют, домотивируют немцы и пропагандисты. Те, кто в сорок первом сдавались в плен, думали, что все будет как в Первую мировую. Тогда в германском плену была лафа. Отсидевшись по фольваркам да под подолами у немецких девок и вдовушек, возвращались оттуда сытые и здоровые. Теперь другое время, другие немцы. Почти всех, кто сдался, постигла страшная участь. Их загоняли за изгородь и держали в голых полях, как скот. А когда начались дожди, от холода, голода и болезней большинство просто погибло. Умирали сотнями тысяч. Слухи о хорошей жизни у немцев в плену сразу прекратились. Ведь правду не скроешь. Хотя были еще рецидивы, но уже не в таком масштабе. Да и случались они чаще всего по вине наших доморощенных полководцев. Никита Хрущев вон тоже отличился. Хотел взять Харьков, да попал в котел. А вместе с ним и армия. В апреле это было. Двести тысяч оказались в окружении и плену. Такая вот арифметика.