Читаем Страсть и бомба Лаврентия Берии полностью

Постепенно народ дозревает. Недавно приносили любопытное письмо. Цензура выловила. Молодой солдатик пишет из-под Сталинграда. Детдомовец. Сообщает, что пока жив. И делает вывод: «Так и так все равно впереди нас ждет смерть. Но я для себя решил. Прежде чем умереть, надо постараться побольше немцев убить!»

Что ж, это хороший сигнал. Не зря наши пропагандисты внушают, что солдат бьется не за Сталина, а за Родину. За свою семью, за детей, за дом. И немцы активно помогают нам. Карательные отряды сжигают деревни, расстреливают народ. Поэтому войскам уже не нужны погонялы в виде комиссаров. Вождь хочет их немедленно отменить. Хотя всего год прошел, как их ввели. Понимает, что они только путаются под ногами.

Ну и пропаганда — новая началась. Теперь уже не поминают «пролетарскую солидарность». Теперь другие песни запели наши «соловьи». Эренбург вон что публикует в «Красной звезде» от 24 июля 1942 года. Статья так и называется «Убей!»:


«Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятие… Не считай дней. Не считай верст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей немца! — это кричит старуха-мать. Убей немца! — это молит тебя дитя. Убей немца! — это кричит родная земля…»


И плакат берет за душу — горящая деревня, убитая мать на земле. И ребенок, который просит: «Папа, убей немца!» Вот такое ожесточение.

В общем, пробирает, как песня Лебедева-Кумача на музыку Александра Александрова «Священная война». И нарком, встав из-за стола, прошелся по кабинету, напевая вполголоса:


Вставай страна огромная,Вставай на смертный бой,С фашистской силой темною,
С проклятою ордой.Пусть ярость благороднаяВскипает, как волна,Идет война народнаяСвященная война…


Хорошая песня! Мобилизующая! Значит, устоим и под Сталинградом!

VI

«Главное, чтоб носился хорошо!» — подумал Лаврентий Павлович и усмехнулся. Новый, 1944 год он встретил в новом одеянии. Форму с золотыми погонами ввели после победы под Сталинградом. Но ему все некогда было заняться своим обликом, съездить к портным.

Парадный генеральский мундир он надел во второй раз. На прием в Кремле.

Прошлый год дался ему нелегко. Переломный, можно сказать, год. И не только в войне. В личной жизни тоже. Где-то в своих бесконечных поездках, командировках подцепил он сифилис. Что ж, как говорится, «лепя, лепя, да и облепишься». Пришлось обращаться в поликлинику МВД. Конечно, на условиях полной секретности.

Хорошо, что Юрий Борисович — врач толковый, знающий. Как-то он даже пошутил о «сифоне» как «болезни вождей», тонко намекнув, что и Ульянов тоже был их пациентом. Практики у него немало. Потому что в стране сотни тысяч товарищей, которые не понаслышке знают, что такое «твердый шанкр» и специфическая сыпь на коже.

Но ничего. Пролечили. Курс прошел. И, как говорится, снова в бой. Одно плохо — Нина Теймуразовна узнала. Закатила истерику. Заявила, что больше свои супружеские обязанности исполнять не будет. И съехала из дома. Перебралась на подмосковную дачу. Неприятно, конечно. Но, может, оно и к лучшему. Как говорится, «баба с возу — кобыле легче». Приелась она ему. И старая уже. Запах появился. А запах в этом деле много значит.

Он всегда предпочитал свеженьких, молоденьких. Таких ему подбирали его дорогие помощницы.

Жена съехала. А «свято место пусто не бывает». Был бы дом, а женщины — они, как мыши, сами заведутся! Две подруги Дина Субботина и Рита Максимова по его просьбе подыскивают ему партнерш для ночных увеселений. Работают не за страх, а за… За что же они работают? Из интереса! И не только сексуального, но и материального. Всемогущий нарком всегда готов пойти навстречу — помочь. И это так — в порядке любезности. По принципу вы мне — я вам.

Ах, какой «персик» они привели ему вчера на дом! И, вспомнив юную, нежную, похожую на ангелочка, беленькую девочку-москвичку, с которой он провел эту ночь, Лаврентий Павлович непроизвольно чмокнул губами, изображая нежный воздушный поцелуй.

Как она стеснялась! И как она старалась. Будила в нем желание близости! Небось и Саркисов, и Надарая удивляются, откуда у него столько сил? Ночи напролет проводить с пассиями, а днем работать. А того они, дураки, не знают, что с хорошей женщиной силы не расходуются, а, наоборот, прибавляются.

Опять же — дело техники. За эти годы он досконально, до последней строчки, изучил трактат Доржиева об искусстве восточной любви и практикует секс без потери драгоценного «цзин — жизненной силы». Так что за ночь любви он не теряет, а, наоборот, подкачивает энергию. И встает с постели свежий, как зеленый огурец. Встает. И за дело!

Одно плохо. Начал набирать вес…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жестокий век
Жестокий век

Библиотека проекта «История Российского Государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Исторический роман «Жестокий век» – это красочное полотно жизни монголов в конце ХII – начале XIII века. Молниеносные степные переходы, дымы кочевий, необузданная вольная жизнь, где неразлучны смертельная опасность и удача… Войско гениального полководца и чудовища Чингисхана, подобно огнедышащей вулканической лаве, сметало на своем пути все живое: истребляло племена и народы, превращало в пепел цветущие цивилизации. Желание Чингисхана, вершителя этого жесточайшего абсурда, стать единственным правителем Вселенной, толкало его к новым и новым кровавым завоевательным походам…

Исай Калистратович Калашников

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза
История одного дня.  Повести и рассказы венгерских писателей
История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей

В сборнике «История одного дня» представлены произведения мастеров венгерской прозы. От К. Миксата, Д Костолани, признанных классиков, до современных прогрессивных авторов, таких, как М. Гергей, И. Фекете, М. Сабо и др.Повести и рассказы, включенные в сборник, охватывают большой исторический период жизни венгерского народа — от романтической «седой старины» до наших дней.Этот жанр занимает устойчивое место в венгерском повествовательном искусстве. Он наиболее гибкий, способен к обновлению, чувствителен к новому, несет свежую информацию и, по сути дела, исключает всякую скованность. Художники слова первой половины столетия вписали немало блестящих страниц в историю мировой новеллистики.

Андраш Шимонфи , Геза Гардони , Иштван Фекете , Магда Сабо , Марта Гергей

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Проза о войне / Военная проза