Страсть и бомба Лаврентия Берии

«Можно считать, что Курчатов на своем месте. Действительно, серьезный и ответственный ученый. И правильно ориентируется в ситуации, сложившейся в ГКО. Обратился к тому, кому надо. Знает, что только я могу решать проблемы такого масштаба. Приятно, черт возьми!

Так, ну а кто здесь еще на первых ролях в этом проекте? Посмотрим!»

Второй важной фигурой был Юлий Борисович Харитон. Академик. Худой, очень худой, маленького роста, невзрачный, остроносый, на вид простоватый. Еще в 1939-м производил расчеты цепной реакции для урана.

Худой, очень худой, маленького роста, невзрачный, остроносый, на вид простоватый.

Биография — хуже некуда. Отец — редактор кадетской газеты «Речь». В 1922-м был выслан из страны, обосновался в Риге, издавал газетенку под названием «Сегодня». В 1940 году, когда Латвия вошла в состав СССР, был арестован и приговорен — естественно, к высшей мере. Мать — актриса. Бросила семью. Уехала в Германию. Учился сам. Два года проработал в Англии, в Кембридже, подготовил докторскую диссертацию под руководством нобелевских лауреатов…

Характеризовался как человек мягкий, интеллигентный, вежливый… Но в работе зверь. Ответственный, въедливый, досконально знавший дело, с феноменальной памятью — любой чертеж мог воспроизвести… Работал, собственно, над конструкцией бомбы.

«Ну что ж, такие люди нужны, — удовлетворенный прочитанной характеристикой подумал Лаврентий Павлович. — А родственники… Как там вождь говорит? «Сын за отца не отвечает!» Лукаво, конечно, но бывает и так. И по-другому…»

Берия отложил папку с личным делом Харитона в сейф. Так, на всякий случай.

Кто там следующий из руководящего состава?

Исаак Константинович Кикоин. Родился в Литве в 1908 году. Физик. Работает в Институте атомной энергии с 1943 года… Руководитель ведущего направления. Занимается внутренней начинкой бомбы. Для этого разрабатывает разделение изотопов урана диффузионным методом…

«Ну хорошо! Этот практик. А вот теоретик чистой воды, — развернул новое дело Берия. — Яков Борисович Зельдович… Странный типаж. Не старый, а уже лысеющий. Не имеет высшего образования? Ни математического, ни физического? Вообще никакого? Родился в Минске в 1914 году. С 1931-го начал трудиться в Институте химической физики АН СССР. Работает в области физической химии, теории горения, физики ядра и элементарных частиц… Это, значит, самоучка, в семнадцать лет… Крутой перец!..

Так, еще один. Некто Е.П. Славский…»

Берия отложил стопку папок в сторону и взял в руки общий список ученых и научных сотрудников атомного проекта. Пробежал его сверху вниз.

«Много евреев. Это все оттого, что после революции они волною хлынули в высшее образование. И их стало непропорционально много к численности населения в науке, искусстве, культуре. Впрочем, это не беда. Они трудолюбивы, упорны, талантливы, дисциплинированны. А главное, хорошо работают под чьим-то руководством. У американцев под руководством Лесли Гровса, у нас — русского Курчатова и грузина Берии. Хотя, судя по всему, есть и русские самородки — вот какой-то аспирант Андрей Сахаров. Говорят, талантлив на грани гениальности… Но молодой еще. Все у него впереди».

* * *

Сегодня он один дома. Никого. Ни жены. Ни обслуги. Берия побродил по комнатам своего особнячка на Никитской. Выглянул в окошко. Агент наружной охраны — «топтун», стоявший на улице, вздрогнул. И сразу, как ему и положено, зашагал вдоль по тротуару до ворот и далее по заранее обозначенному маршруту.

«Ему хорошо. Он знает, куда ему надо идти и куда возвращаться. А моя задача — пойди туда, не знаю куда! Найди то — не знаю что! И попробуй не выполни».

Лаврентий Павлович вздохнул. Посмотрел в зеркало на свое округлившееся, обрюзгшее лицо. Где его спортивный вид? Где молодость? А ведь он не старый еще. Все сожрала эта работа, эта вечная погоня. И нездоровый, ночной образ жизни, который установил Джугашвили.

Он опять вздохнул, присел к столу под абажур настольной лампы. И принялся читать служебную записку по Японии, составленную военным разведчиком майором Алексеем Косицыным. Из записки следовало, что работы в Японии ведутся под руководством профессора Иосио Нисины. У него в распоряжении находились лаборатории Института физико-технических исследований и Исследовательского института авиационной техники. В них ударно трудилось около сотни молодых физиков. Но планы японцев по созданию урановой бомбы явно не соответствовали реальным возможностям страны. Кроме того, американцы крушили японскую инфраструктуру авиабомбами. Доставалось и лабораториям Нисины. Так что перспектив создать бомбу у них не было никаких.

Берия небрежно бросил записку на стол. Потянулся. И пошел спать. Засыпал с хорошей мыслью: «Ну хоть с этой стороны, со стороны японцев, можно не ждать атомных сюрпризов. И то уже неплохо». И уснул, как в воду упал…

VIII

Обстановка менялась быстро. Наши армии уже вышли на территорию Западной Европы, достигли, так сказать, логова фашистского зверя. Вождь, понимая текущий момент, уже сменил риторику.