Страсть и бомба Лаврентия Берии

— Ну! — развел руками Людвигов. — План выполняли! Тут вообще доходило до абсурда. «Тройки», которые лепили приговоры, даже не видели обвиняемых, зачастую приговаривали к высшей мере, не имея на руках обвинительных заключений. При приведении приговоров в исполнение людей не проверяли, в результате чего вместо осужденных к ВМН расстреливались неповинные лица. Были случаи избиения людей даже перед казнью. Особенно зверствовали Полканов и Гайновский с участием Леонтьева. Они избивали палками перед расстрелом в кабинете у самого наркома Ткачева, прокурора БМАССР Гросса, заведующего промотделом обкома ВКП(б) Верходубова. Сам нарком Ткачев искалечил в своем кабинете секретаря Кяхтинского райкома ВКП(б) В.С. Иштана, председателя райисполкома В.Е. Ильина. Избил до полусмерти и дал команду своим помощникам продолжать пытать дальше… Читать дальше? — спросил Людвигов. — Тут еще много!

— И как они это все объясняют?

— Да просто! Ссылаются на директивные указания партии и правительства СССР, что, мол, применение физического воздействия в практике допущено с 1937 года с разрешения ЦК, которое «считает, что метод физического воздействия должен применяться и впредь в виде исключения в отношении явных врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод».

Нарком тяжело вздохнул:

— Заставь дураков Богу молиться — они и лоб разобьют. В том-то и дело, что в виде исключения. Чем проверка закончилась?

— Вы же, Лаврентий Павлович, знаете. У нас быстро решают. Дело на истязателей было направлено в военный трибунал Забайкальского военного округа. Он его рассмотрел. И приговорил Ткачева-наркома, Полканова и Гайновского к ВМН. Их тут же расстреляли. Кочетков и Трибой получили десять и восемь лет лагерей.

— Эти трое и допрашивали Доржиева?

— Ну да. Все трое расстрелянных и допрашивали хамбо-ламу Доржиева.

— Засранцы, так им и надо! — произнес надгробное прощальное слово народный комиссар. — Такое дело нам угробили. Одно слово — заставь дураков Богу молиться, они и лоб разобьют! — повторил он. Помолчал. И добавил: — Ну, что там у тебя еще? Давай выкладывай.

— Фотографии!

— Покажи!

И нарком долго смотрел в скуластое, плоское лицо знаменитого ламы. С крепко сжатыми челюстями и как будто погруженным внутрь себя взглядом узких черных глаз.

— Крепкий был мужик! — наконец произнес он. — И в бабах разбирался! — посмотрел на стоящего возле стола Людвигова. Увидел его чуть ироничное выражение лица и спросил: — Что еще?!

— Лаврентий Павлович, тут мне рассказали одну историю, которая приключилась с нашим уполномоченным, который разбирался с делами в Ростовской области.

— Что за история? Смешная?

— Почти анекдот.

— Ну, расскажи! — позволил нарком, понимая, что начальнику секретариата не терпится.

— Так вот, направили мы разбираться с делами туда человека из Воронежа. Толкового полковника, непьющего, делового. Тот приехал. Ему выделили кабинет прямо в здании местного НКВД. Принесли гору дел. Ну и начал он работать. Читать эти дела. Делать заключения. Прошел месяц. Он все читает. Покурит. Поест. И опять за папки.

А однажды вечером, когда все уже ушли с работы, звонит проверяющий дежурному по управлению и просит у того домашний телефон генерала — начальника областного НКВД. Тот сначала не дает. Зачем, мол. Ночь. Дождись до утра. Проверяющий настаивает. Дай. И все. Срочное дело. В конце концов дежурный уступает. Как-никак прикомандирован Москвой. Дает телефон. Представляете? Генерал спит. А тут в три часа ночи звонок. Тот спросонья понять ничего не может. Кто звонит? Зачем? Пока очухался. А полковник ему докладывает. Так и так, товарищ генерал. Сегодня ко мне с целью вербовки осуществляли подход агенты немецкой, английской и японской разведки, которые так и действуют в городе. Но я на их подходы не поддался… Ну и так далее и тому подобное… Генерал послушал, успокоил проверяющего. Лег спать.

Утром руки в ноги и на работу. Сразу вызвал себе замов. Первого по оперативной работе. Второго. Так и так. Вы что-нибудь знаете о том, что тут у нас прямо в управлении вражеские агенты людей вербуют? Те только пожимают плечами. Откуда, мол, такое? Он вызывает дежурного по управлению. Ты телефон давал полковнику-проверяющему? Тот тоже отвечает: никак нет. Ничего подобного! Тут генерал как взревел! Давайте его сюда! Вызвали этого полковника. «Ты звонил ночью?» Он отвечает: никак нет.

Короче, заговор молчания. Никто ничего не знает. У начальника управления начинается истерика. «Вы что, сговорились? Хотите меня сумасшедшим выставить?» И тут зам по оперативной работе говорит: «Так дежурный-то утром сменился. В восемь часов. Надо того, кто ночью дежурил, вызвать!» Сообразили наконец. Пришел дежурный офицер. Доложил. Да, давал телефон прикомандированному. Потому что он настаивал. И был как бы слегка не в себе. В общем, разобрались. В конце концов полковник дочитался до того, что у него «крыша поехала». Глюки начались. И он вообразил все. А утром проспался и то ли забыл все, то ли сделал вид, что забыл… Такая история.