Страсть и бомба Лаврентия Берии

«Посмотрим, что у них получится. Понаблюдаем. А пока надо снова впрягаться в дело. Бомбы нет ни у кого. А воевать приходится здесь и сейчас. И моя забота — танки, пушки, самолеты. За бомбу никто не спросит. А вот за это Коба шкуру спустит. Где там сводка по вооружениям?»

* * *

Осенью 1942-го Берия уже прекрасно понимал, как ведется современная война и что может обеспечить победу в ней. Он не был полководцем, но в общих чертах, а этого было достаточно, представлял себе ход развития военного искусства, которое, по его глубокому убеждению, изменялось по мере появления новых видов оружия.

«В древние времена и Средние века войска выстраивались линия против линии. И надо было прорвать чужой строй в тонком месте, создав преимущество в людях. Или окружить, обойдя с фланга. Так классически действовали римляне против македонцев. Их плотная коробка-черепаха продавливала строй фаланги. Или рыцари протаптывали бронированными лошадьми строй пехоты.

Все изменилось с развитием огнестрела. Бонапарт первым понял, что артиллерия на поле боя решает всё! Пробивает бреши. Сметает картечью наступающих. А дальше — прорыв. Колоннами можно прорвать цепи… Так было, пока не появились пулеметы. Колонны они превратили в цепи. Но и те не удержались. И все закопались в землю. В окопы. Фронты встали. Не прорвать. Вроде тупик. Но мысль не дремлет.

Появились танки. Фюрер первым сообразил, как их использовать для прорыва закопавшихся в землю. Собрать в массу. И вперед!

Прорвали фронт. Обошли. И войска побежали! Осталось только окружить. Согнать, как стадо, в кучу. Убить беспомощных. Или брать в плен. То есть все решает теперь техника. И масса. Кончилась эпоха героизма, рыцарства.

И наша задача обеспечить массы оружием. Танками, пушками, самолетами. Кто больше их сделает и лучшего качества, тот и победит».

Так размышлял самый влиятельный, после Кобы, член Государственного Комитета Обороны. И, исходя из этих соображений, действовал. Взял на себя руководство оборонной промышленностью.

Руководствуясь своим пониманием сути современной войны, открыл для себя так называемую «формулу победы». Она гласила: победит тот, кто сосредоточит всю полноту власти в одних руках.

Кто сумеет мобилизовать неисчерпаемые, гигантские человеческие ресурсы, которыми обладает СССР. Тот, кто переведет экономику на военные рельсы.

И главное, победит тот, кто заставит людей воевать — стоять насмерть.

* * *

Кстати, уже в самом начале войны Берия понял, что надо делать. И первым предложил создать Государственный Комитет Обороны. Было это так.

Когда немцы в первые же недели войны показали нам, как говорится, где раки зимуют, Джугашвили еще какое-то время держался молодцом. Собирал совещания, принимал решения и, как ему самому казалось, руководил войсками. Руководил он до тех пор, пока немцы 28 июня не захватили Минск и окружили полумиллионную группировку Красной армии.

Произошла стычка с маршалом Жуковым, на которого святой Иосиф, как водится, попытался свалить всю вину за катастрофу. (Берия тоже поучаствовал в разговоре, поддерживая в этом конфликте Кобу.)

Кончилось то совещание тем, что Джугашвили резюмировал: «Ленин оставил нам великое наследие, а мы, его наследники, все это просрали». Сказал. И уехал на дачу.

Два дня о нем не было ни слуху ни духу. Телефон не отвечал. Великий вождь впал в некую прострацию. Надо было что-то делать. Тем более что события на фронте развивались стремительно. Лаврентий Павлович нашел выход из положения. Предложил товарищам создать Государственный Комитет Обороны, который возьмет в руки всю власть в стране. Молотов поддержал его. Собрали Политбюро. Обсудили предложение. И с ним поехали к вождю.

Тот сидел на даче ошарашенный. Думал, что они приехали его арестовывать. Но Вячеслав Михайлович изложил ему предложение Берии о концентрации власти в стране. Джугашвили только и спросил:

— Кто во главе?

— Ты! — ответил Молотов.

После этого Берия продолжил:

— Вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем Молотов, Ворошилов, Маленков и я.

Тут же на даче распределили, кто за что будет отвечать. И по этому первому варианту ему достались не танки, не самолеты, не вооружение и боеприпасы. И даже не продовольствие и горючее — за них взялся Микоян. А самое главное — поддержание порядка в стране и борьба с дезертирством. Это потом, позднее, на него повесят и промышленность, и железные дороги, и много еще чего. А тогда его задача, как он понял, была простой. Надо было заставить людей воевать.

Чтобы добиться этого, нужен был полный контроль над репрессивным аппаратом. И уже в июле в Наркомат внутренних дел вернулся Народный комиссариат государственной безопасности вместе с начальником. Меркулов снова стал замом Лаврентия Павловича. В его распоряжение поступили крупные силы — внутренние войска, лагерная охрана, пограничники, части особого назначения, партизаны, диверсанты, разведчики и гигантская агентурная сеть из сексотов (секретных сотрудников).

Положение было аховое. Надо было на ходу выстраивать систему.

* * *