Страсть и бомба Лаврентия Берии

Немцы ударили, как говорится, под дых. А наши войска воевали по-разному. Берия гордился «своими» пограничниками. Он немало сделал для того, чтобы они были боеспособны, хорошо обучены и, главное, морально стойки. Всего на западном направлении было около семисот застав. На каждой служило сорок — шестьдесят человек. С пятком пулеметов. Немцы не считали заставы чем-то серьезным и отводили двадцать минут на то, чтобы с ними разделаться. Но ошиблись.

Они атаковали сразу почти пятьсот застав. И ни одна застава не отошла без приказа. Двести пятьдесят семь из них держали оборону до суток. Остальные дольше. Сто застав продержались больше двух недель.

Сражались летчики. Те, кто сумел подняться в воздух. За один день — 22 июня — они провели шестнадцать таранов. Отчаянно дрались гарнизоны приграничных крепостей. В том числе Брестской. Но… сила солому ломит. В целом немцы успешно продвигались и реализовывали свой план.

Причин было много. Но в первую очередь общая растерянность и неумение воевать. Растерянность происходила оттого, что год за годом наша пропаганда талдычила о том, что победоносная Красная армия «могучим ударом уничтожит любого врага». Что воевать будем «малой кровью» и на территории своего противника. Ходили байки о том, что «пролетариат» капиталистических стран, как только случится война с СССР, сразу перейдет на нашу сторону.

Весь этот идеологический бред переходил в практическую плоскость при обучении солдат. Их не учили обороне, не учили умению сражаться в окружении. А главное — такая идеология расхолаживала и без того не готовых к войне людей.

Была и еще одна, тщательно скрываемая причина поражений. Если строевые части, попавшие под огонь первых дней, еще сражались, то те, кто подтягивался из тыла по мобилизации, не горели особенным желанием упираться за власть большевиков. В памяти народа все еще не выветрились воспоминания о репрессиях, раскулачивании, о страшных лагерях. Конечно, были добровольцы, особенно в первые дни. Было московское ополчение. Молодежь привычно проявляла себя, желая пойти на фронт. Но огромные многомиллионные массы, которые только и решают исход современных войн, умирать за здорово живешь не жаждали. Все это и проявилось в первые месяцы войны. Никогда еще за всю историю России не было столь массовых сдач в плен.

К середине августа 41-го года в немецком плену уже находилось полтора миллиона советских военнослужащих всех рангов. К концу 41-го года их стало три миллиона восемьсот тысяч.

Войска отступали, бросая технику, амуницию. Некоторые командиры сдавались в плен вместе с вверенными им частями. Так что с первых дней войны надо было искать мотивацию для того, чтобы люди выполняли свой долг.

* * *

Тогда, в сорок первом, они всем ГКО лихорадочно искали способы заставить людей биться насмерть. К этому делу были разные подходы.

В первую очередь взялись за пропаганду. На улицах городов появились плакаты, показывающие, как мощная красная рука пронзает штыком черепушку мерзкого Гитлера. Рифмоплеты тоже откликнулись. Поэт Леонид Равич сообщил о том, что «идет народ-герой». Кого он имел в виду, было не совсем понятно. Но звучало пафосно:

На бой за Родину

Выходит вся страна.Возник опятьУ каждого окопаНеукротимый дух БородинаИ доблестная слава Перекопа.И, как всегда,

Победа к нам придет.Идет народ-геройПод звездные знамена!Наш красный воин с Гитлера сорветУкраденный сюртук Наполеона.

Мехлис принялся выпускать глупые листовки, воспевающие дружбу советского и немецкого народов.

В общем, ударили в погремушки, в тамтамы и пустились в пропагандистский пляс. Но народ, пораженный ужасом, пока безмолствовал. Его реакция будет позже. Когда завоют по убитым бабы, когда обрушатся, сгорят в пожарищах стены домов, когда станет главный вопрос: быть ему, этому народу, или не быть?

* * *

А теперь этот вопрос стоял перед всеми в полный рост. И нынешний июльский приказ № 227 тому свидетельство. Вышел он еще до его отъезда на Кавказ. И получил название «Ни шагу назад!».

Лаврентий Павлович прошелся туда-сюда по кабинету. Снова сел в удобное кожаное кресло. И стал перечитывать чеканные фразы. Он пробежал преамбулу приказа, которая ясно показывала, до чего страна докатилась на втором году войны и что они потеряли к этому моменту. Затем сосредоточился на самой сути. Потому что ему наряду с другими придется воплощать приказ в жизнь.

Железная воля Сталина выражена ясно и четко. И только от исполнения теперь зависит, удержатся ли наши войска под Сталинградом, не сдадут ли они Воронеж, будут ли стоять насмерть у ворот в Закавказье.