Стражи миров

— Но что я могу? — Геса растерянно, утратив весь свой неприступный вид, обратилась к ним обоим.

— У нас нет ни денег, ни коней или горланов, нет даже одежды. За нами гонятся Псы Крейс и Баросса. А до Седых гор очень далеко, Гес. Ты же знаешь… — Огастос смотрел на сестру прямо, спокойно и серьёзно.

«Он повзрослел, — подумала Геса. — Кто ему эта Чара?». Между ними не ощущалось никакого притяжения, только прочный, надёжный мост абсолютного доверия. В таких вещах Геса разбиралась хорошо, ведь её силой, кроме слабенькой магии Огня, было целительство, как и у Аарис… «Аарис!» Не успевшую оформиться мысль Гесы прервало появление перепуганного услужника. Заикаясь, он объявил, что прилетел гонец от Великого Мага.

Огги кивнул и поудобнее развалился в кресле. Чара, наоборот, напряглась, спрятав Источник обратно в кисет.

Гонец, мокрый и усталый, стоял навытяжку перед Гесой, требуя её немедленного появления в замке отца. С севера наползала тёмная туча, которую он обогнал в пути. Геса освободила его от отцовского слова и отправила отдыхать.

— Что там могло стрястись? — обратилась она к Огги.

— Источник Фресс иссякает, — ответила вместо него Чара. — Скоро Рего Фресс не будет от него никакой пользы… Но ведь он ни за что не отдаст его нам, верно?

— Верно. Он будет защищать его, Чара. И других заставит. С Источником или без него — наш отец очень силён! Я должна лететь, Огги, как ты понимаешь. Это хороший шанс узнать, что у него на уме. Вы могли бы дождаться меня здесь…

— Нет! — перебили они Гесу хором.

— Мы двинемся дальше, Гес. Если тебе будет что сообщить нам — оставь своё сообщение… — Огастос подумал и продолжил: — в питейной «У Сала», рядом с моим прежним домом в Гландоре. Нам придётся пройти через него так или иначе.

— Хорошо. У меня есть кое-какие мысли, надеюсь, это вам поможет. А вот что поможет Арису, а, ребята?

— Я не желаю вреда Арису, Геса. — Чара говорила убедительно. Но она-то была убеждена, а вот Геса — совсем нет.

Горлан в замке был всего один, и Чара с Огастосом отправились в путь верхом на лошадях — крепких, ухоженных животных с блестящей шкурой. Геса снабдила их монетами, тёплыми вещами и провизией.

Ночью прошла гроза. Утро выдалось по-осеннему свежим. Горлан Гесы пролетел у них над головами, хрипло крича, когда замок Жане Паркуса почти скрылся из вида за волнами пологих холмов Толирны.

***

Ликос Крейс нагнал их у самой границы Срединных Земель. Его мощная птица стремительно неслась над самой землёй, на лету обгоняя и преследуемых, и стелющихся в бесшумном беге Псов. Ликос спрыгнул со спины своего горлана и швырнул в высоко летящих беглецов слово принуждения. Старший сын Минота был неплохим приручителем, и это была его природная магия, сила которой нисколько не угасла.

Два горлана, которых Чара и Огги обменяли на лошадей, сложив крылья, камнем упали на землю, подминая своих ездоков.

Огастосу повезло: птица перевернулась в воздухе, и он свалился на упругие перья её туши. А вот Чара… Её горлан распластался неподалёку, но самой девушки видно не было.

— Чара! — закричал он, зажимая рукой правый бок, где тупой болью отзывались на движение рёбра.

— Не дай ей умереть, ты, проклятая синяя дрянь!

Он кричал, не обращая внимания на железистый привкус крови во рту, на то, что его окружило с десяток оскаленных Псов, на приближающегося крупного блондина с перекошенным яростью лицом. Но горлан Чары не шевелился, и ничто не шевелилось рядом с ним. Огастос рывком поднялся и сделал пару неуверенных шагов ко второй птице. И только потом — упал.

Ликос перевернул незнакомца ногой, шикнув на подоспевших Псов. Парень был жив, но серьёзно ранен: изо рта стекала струйка яркой пузырящейся крови. Несколько Псов повизгивали возле второй птицы. Ликос подошёл ближе и охнул от резкой боли. Короткое лезвие вылетело из-под туши и на всю длину вошло ему в основание шеи у левого плеча. Псы с рёвом кинулись к туше горлана.

У него затекли руки. Ликос попытался пошевелить ими, но безуспешно. Неподалёку раздавались тихие голоса. Было темно и очень душно. А ещё — пахло какой-то дрянью. Он покрутил головой. Так и есть, на голове у него был мешок, руки и ноги — связаны. Но он был жив! А должен бы уже остыть, с такой-то раной… Удивление, резкая боль и накатившая слабостью и безразличием красная пелена никуда не делись из его памяти. Да только сейчас дышал он свободно и не испытывал никакой боли.

Его исцелили и связали. Нетрудно было догадаться — кто. Но что с Псами? Это же не тупые горланы. На то, чтобы приручить и выдрессировать Пса, могли уйти годы… Ответом ему послужило грозное ворчание под самым боком.

— Ага, иду! — послышался звонкий голос, и чьи-то руки не слишком бережно сдёрнули мешок с его головы.

Сначала он увидел своих Псов. Все девять, целые и невредимые, кружком сидели перед ним. А в центре этого кружка стояла белобрысая пигалица и пристально на него смотрела подозрительно знакомым взглядом ярких зелёных глаз.

— Здравствуй, Ликос. Меня зовут Чара.

— Ты же убила меня? — тупо брякнул Ликос первое, что пришло в голову.