Стрижи на рекой

Татьяна была одержима любовью к театру. У нее не было актерского таланта, но она возмещала это службой в театре. Она прекрасно шила, умело наносила грим, и, по сути, была незаменимой помощницей главного режиссера театра Петра Василевского. Веронику она стала привлекать к участию в постановках, как только режиссеру понадобилась малолетняя актриса. И вот уже пять лет Вероника появляется на сцене. Сегодня она исполняла роль Козетты в спектакле «Отверженные» по роману Гюго. Поэтому Павлик и упомянул с таким сарказмом несчастных сироток.

Михаил не разрешал детям заносить книги в дом, боясь приходящих на примерки незнакомых людей. И Вероника тоже отстояла себе уголок в сарайчике, причем не только читала там, а еще и репетировала свои роли. В последние дни перед премьерой у Павла распухла голова от ужасов, встречавшихся на жизненном пути несчастной французской девочки.

Подходя к зданию театра, Павел еще издали увидел стоящую под фонарем фигурку Вероники.

– Какое счастье, что мне не пришлось отбивать тебя от восторженной толпы зрителей, – Павел не удержался от возможности подколоть сестру.

– Вот еще, – доверчиво беря его за руку, вздернула нос Вероника. – Думаешь, я сама бы не смогла дать отпор?

– Зачем же давать отпор преклоняющимся перед своим божеством поклонникам?

– Этим толстым дядькам в галифе? Я вижу, как их боятся Татьяна и Петенька.

– Вероника, что еще за Петенька?

– Петенька – это мой любимый режиссер, ничего ты не понимаешь. И знаешь, по-моему, он безумно влюблен в Татьяну.

– Так, надо посоветоваться с дядей Мишей. Пора прекращать разрешать тебе читать французские пьесы и репетировать в любовных спектаклях.

– Подумаешь, что тут особенного. Наша Татьяна – такая красавица, Петенька ее боготворит. И поэтому ее так ненавидит прима Алиса Четверкина. Радовалась бы, что Татьяна не отбирает у нее ведущие роли.

– Вероника, прекращай болтать глупости.

– Это для тебя глупости, потому что ты ничего не понимаешь в любви. Тебя привлекает лишь скелет в нашем сарае. А между тем, Лелька Егорова интересовалась тобой.

– Вероника, это не просто скелет, на нем я изучаю кости, из которых состоит человек. Я его случайно нашел во дворе больницы, куда его кто-то выбросил. Принес и сам собрал. Я буду хирургом, как хотела моя мама. Дядя Миша считает, что у меня тонкие пальцы и талант кроить и шить. Значит, и хирург из меня выйдет первоклассный.

– Павлик, а ты сошьешь мне сарафан? Уже лето, мне не в чем бегать на речку.

– Ты что, дядя Миша одевает тебя как принцессу!

– Вот именно, а девчонки смеются, когда я не могу расстегнуть множество пуговичек.

– Вероника, с каких пор ты стала обращать внимание на насмешки подруг? Неужели сама не можешь справиться?

– О, еще как могу, теперь я раздеваюсь еще медленнее, и им приходиться ждать меня на берегу.

– Хорошо, сошью. А что ты сказала про Лелю Егорову? Сможешь передать ей записку от меня?

– Ладно, передам.

Они подошли к своей калитке, где их встречал верный Сокол. Войдя в дом, они заговорили с Татьяной на немецком, поскольку та упрямо ратовала за необходимость знания детьми иностранного языка. Вероника подробно рассказала о спектакле, кто из артистов как произносил свои реплики, как чувствовал себя режиссер, какая была публика. Евдокия хлопотала над поздним ужином для своей любимицы.

Из комнаты вышел Михаил, и его морщины словно разгладились при виде Вероники. В этой семье родительская любовь Михаила и Евдокии вспыхнула позже, но дарила безграничное тепло этим детям. Михаил любил Павла не меньше Вероники, он видел, что его Павлик впитал от отца и матери понятия чести и благородства. Павел напоминал ему любимого племянника Василия, отца Вероники. Правда, внешне они отличались: Павел был очень ярким блондином с голубыми глазами. Михаил любил общаться с мальчиком, поддерживал его мечту стать врачом. Семьи уже давно объединили свои хозяйства, и за детьми присматривала Евдокия, так как Татьяна постоянно пропадала в театре.

– Дядя Миша, я снова на лето устроился санитаром в больницу. Иван Григорьевич сказал, что уже пора приобщать меня к профессии.

– Правильно, Павлик! Иван Петров из наших казаков, потомственный лекарь, так что он обучит тебя всем тонкостям.

– Он сказал, что через два года, когда я окончу школу, он повезет меня в Саратов поступать на медицинский факультет.

– Да, Павел, когда-нибудь ты покинешь дом, чтобы высоко взлететь к своей мечте!.. Не забывай о нас,– улыбнулся казак.

– После мамы и отца я никого не люблю сильнее вас, – у Павла, ужинающего вместе с Вероникой, на глазах выступили слезы.

Евдокия быстро подошла к нему и, обняв, прижала к себе. Михаил тоже подошел и взлохматил Павлу вихры. Одна Вероника с аппетитом поглощала пирог, между кусками которого успела сказать:

– Вот уж не знаю, Лелька Егорова всем говорит, что ты любишь одну ее.

Стрижевы удивленно уставились на Веронику, Павел пнул ее под столом ногой, одна Татьяна подошла к девочке, чтобы защитить от надвигающейся беды.

– Татьяна, это все твой театр, девочка чересчур впечатлительная.

– Ничего подобного, она там развивает свои способности.