Стрижи на рекой

– Таня, я хочу, чтобы ты выслушала меня, не перебивая. Тогда, шесть лет назад, ты пришла к нам в театр заурядной костюмершей. Я думал, что не будет особого греха немного поволочиться за тобой. Ты была необыкновенно соблазнительна, красавица, как и сейчас. И я сделал тебя своей любовницей. Меня не мучили угрызения совести, я был полностью поглощен делами театра, но иногда уделял немного времени и тебе. Ты молчала, и я думал, что тебя вполне устраивают такие отношения. Шли годы, я вдруг обратил внимание, что уже не ищу острых ощущений в объятиях других актрис, ведь ты знаешь актерскую среду. Я решил, что старею, и что меня устраивают отношения с одной любовницей. А ты взвалила на себя весь мой быт, обстирывала и обшивала, кормила, убирала мою комнату. Я опять все это принимал как должное, ведь у меня все получалось. Спектакли выходили прекрасными, я не стыдился их. В труппе были обычные интриги, но они не мешали творчеству. Даже любовник Алисы Четверкиной, майор НКВД, каждый день сверлящий меня взглядом из зрительного зала, не доставлял хлопот. Я просто давал Алисе все главные роли и это их вполне устраивало. Тем более что Алиса далеко не бездарна.

Но когда на репетициях по сцене летало это существо – маленькая Вероника, а за ней носилась ты, заставляя ее работать, сцена светилась. Три года назад я увидел это сияние, и меня пронзила молния! Я понял, почему мог творить даже в эти безумные времена, с бездарным репертуаром и предсказуемыми актерами. Потому, что в моей жизни была ты, и я всегда любил тебя! Потом, вспоминая все дни, проведенные рядом с тобой, я потрясался своей слепоте. Я полюбил тебя с первого взгляда, но не хотел признаваться себе в этом…

– Петя, почему ты заговорил об этом? – потрясенная Татьяна плакала, а Петр обнимал и целовал ее мокрые глаза.

– Я хочу, чтобы ты все знала обо мне. Этот год страшный, ты сама видишь, что творится. Но самое страшное, что Алиса Четверкина догадалась, что ты для меня не просто любовница, а единственная любовь. Она уже приходила ко мне в кабинет, предлагая себя, но я отшутился. Она затаила злобу. Ко мне приходил ее любовник из органов, очень интересовался тобой и Вероникой. Я понял, что привлек их внимание к тебе, поэтому зло посмеялся над тобой в той беседе. Назвал тебя бессловесной клушей, радующейся, что на нее упал взгляд режиссера. Этот поганый смех вызвал у меня самого омерзение, но генерал, наоборот, сразу поверил мне и стал отпускать сальные шутки. Не знаю, но, по-моему, я убедил его, что ты для меня случайная связь.

Таня, я знаю, что у тебя очень трагичная судьба! Ты, Павел и семья Стрижевых, включая маленькую Веронику, можете потерять свободу, как только в вашу сторону посмотрит эта Медуза Горгона, Алиса Четверкина. Эта женщина не смирится, что где-то есть любовь и двое могут быть счастливы. Верь мне, больше всего в своей жизни я бы хотел жениться на тебе и уже никогда не разлучаться.

Но Алиса ни на минуту не поверила легенде, сочиненной мною для ее любовника. Недавно меня вызвали в отдел культуры и сказали, что репертуар театра косит в сторону мелкобуржуазности. Я мгновенно понял, что моей свободе практически пришел конец. Но если бы меня арестовали по подозрению в буржуазности, боюсь, что они не прошли бы и мимо тебя. Слишком много людей видело нас вместе.

Таня, на столе в моем кабинете осталось письмо, в котором я признаюсь в безответной любви к Алисе Четверкиной, которая заставляла меня искать утешения на стороне, в объятиях заурядной костюмерши. Я решил покончить счеты с жизнью, утопившись в реке. Но это будет только роль, прошу тебя поверить мне. Я должен исчезнуть для того, чтобы жили Павел и Вероника, Стрижевы и ты, радость всей моей жизни…

Татьяна припала к груди Петра, ее худенькие плечи тряслись от рыданий. Потом она успокоилась, выплакавшись. Глубоко вздохнула, посмотрела прямо в потемневшие глаза Петра:

– Петенька, я полюбила тебя сразу, как только пришла в театр. И ты никогда не смог бы сделать меня своей любовницей без моего согласия. Все эти годы я знала, что ты меня любил. Я поняла и принимаю все, что ты задумал. Главное, чтобы ты исчез из города. Ты лучший актер, какого я когда-либо видела, и ты перехитришь их всех. Но, Петенька, я хочу, чтобы ты знал: я буду ждать тебя, и ты вернешься ко мне. Когда – не знаю, но я всегда буду ждать тебя!

– Таня!.. – застонал Петр.

Он покрыл лицо любимой поцелуями, потом расстегнул пуговички на ее платье и стал целовать шею и грудь. В который раз он понял, что под скромными одеждами костюмерши скрывалась страстная принцесса, божественное тело и неукротимая душа.

Они расстались на реке. Петя исчез за деревьями, а Татьяна медленно пошла домой. Впервые она не зашла в кухоньку к Евдокии, а сразу закрылась в своем домике. Павел с ранней весны ночевал в сарайчике.

Евдокия сама пришла к Татьяне и принесла ей в укутанной миске ужин. Но Татьяна лишь махнула рукой, отвернулась и отчаянно разрыдалась.