Строптивая невеста

Фыркнув, Ольга оглядела тихую, сумеречную библиотеку, освещенную лишь парой ламп в зеленых абажурах. В последний вечер перед началом учебного года она была единственной посетительницей. Остальные темные маги после совместной пьянки в ближайшей к АМН пивной в библиотеку, разумеется, не пошли. И Ольгу совершенно не интересовало, как они собираются завтра сдавать свои эссе профессору Бастельеро. Вот ни капельки.

Несколько таких же, как она, энтузиастов учебы – не с ее факультета – давно разошлись. За узким окном висел тусклый погодный шар, притворяющийся второй луной, и мерцал Звездный Ручей. Где-то шуршала крыса-мутант, устойчивая к любой магии, включая проклятия самого доктора Курта. Из-за толстых стен, отделяющих сокровищницу знаний от внешнего мира, не доносилось ни звука, хотя лаборатории, как и библиотека, работали круглосуточно. Правда, несмотря на отсутствие библиотекаря, надежда Ольги пробраться в хранилища не оправдалась. Все что ей удалось – это определить запирающий барьер как воздушно-пространственно-ментальный, и понять, что для его преодоления ей потребуется что-то большее, чем упорство и удача. Возможно, маг-пространственник. Или портальщик. И, может быть, еще менталист. И совершенно точно – год-другой обучения, чтобы хотя бы понимать, как к этому кошмару подступиться.

Ну и ладно. Она и не ожидала, что секретные дневники Матильды Волковой выдают в читальный зал для всех желающих.

Зато теперь весь зал в ее распоряжении. Эссе готово, на крысиное шуршание ей плевать, можно заняться кое-чем нужным и полезным.

Перенеся на свой стол вторую лампу, Ольга выложила из сумки слепки кулона. Умница, Оленька, что послушалась интуиции, подстраховалась. А у того, кто украл кулон, – пусть руки отсохнут.

Представив себе Ренара с руками-ветками, Ольга злорадно усмехнулась… и тут же почему-то погрустнела. Печальная картина, вообще-то. Ему и так досталось проклятие Матильды… ведь, если подумать, правнук того самого Маньяка ни в чем не виноват. Ну, был не виноват. Когда только родился.

В том, что сейчас Ренар и Морис – воплощение зла и коварства, не стоит даже сомневаться! Все Д`Амарьяки такие! Это генетически обусловлено и подкреплено дурным влиянием семьи, вот! Так что нечего вспоминать чарующий голос, прикосновение теплых губ к запястью и очаровательно-наглую улыбку. Глупости это. Морок и наваждение. Они же оба темные маги и менталисты, в них нет ничего настоящего!

В очередной раз приняв решение никогда и ни за что не доверять Д`Амарьякам, Ольга взяла лупу и принялась за изучение оттисков.

– Это точно Матильда, только она писала букву «Аз» как кружок с хвостиком. – По детской привычке Ольга размышляла вслух, так, словно рядом был любимый отец, всегда готовый помочь и поддержать. – Ее стиль – делать самые простые вещи не как все нормальные люди. Вряд ли кто-то стал бы подделывать ее почерк на каком-то старом кулоне… Хотя могли бы, конечно. Только зачем?

Ответом ей был топот крысиных лапок где-то за соседним стеллажом.

Машинально бросив в ту сторону антикрысиное проклятие, Ольга прищурилась и снова склонилась над буквами. Разобрать что-то было крайне сложно, слишком много царапин. Но вроде бы, если повернуть к свету наискось, чтобы тени от случайных царапин и от букв получились разной глубины… да, точно! Целый слог: «кар». Ура?

Заколка-череп в волосах потяжелела, напоминая о себе.

– Ты тоже это ощущаешь? Темную ауру? – прошептала Ольга, оглядываясь.

Но зал был пуст, только островки света над столами, да тусклые по ночному времени плавающие светильники под потолком. Показалось? Или…

«Шур-шур-шур, топ-топ-топ».

– Я тебя поймаю, – сказала она крысе-мутанту. – Даже не мечтай спрятаться. Я тебя запомнила.

«Топ-топ, шур-шур, хрусь-хрусь-хрусь», – в звуке прогрызаемой бумаги послышалась насмешка.

– Ах ты, дрянь серая, – невольно восхитилась крысиной наглостью Ольга и вернулась к оттискам.

Увы, сколько она их ни вертела, как ни направляла свет – больше ничего разобрать не удалось, кроме… силуэта книги? Нет, серьезно? Кто-то выгравировал на любовном послании стилизованную книжку?

– Значит, что мы имеем… – шепнула Ольга под нос. – Книжка, буква «а» строчная, слог «кар», тоже со строчной… значит, это вторая часть слова. Или второе слово? Кар… карамель? Карусель? Кармин? Нет, длинно, не уместилось бы. Максимум еще две буквы. Кара? Вряд ли… Наверное, все же второй слог, что у нас заканчивается на «кар» и относится к любви? Или… к книгам? Кар… хм… Кар! Мобиль! По-бриттски это мобиль! Акции «Драккара»… о! Драккар – это вариант, но при чем тут книга…