Строптивая невеста

Что-то подсказывало Ольге, что этот кулон попался ей неслучайно. Это подсказка, которая так или иначе приведет к разгадке тайны проклятия. Прабабка Матильда прокляла Маньяка в припадке дикой ярости, когда ей и ее возлюбленному грозила смертельная опасность по вине Д`Амарьяка, но так как сила ее проклятия была несоизмерима с виной темного мага, откатом ударило и по роду Мортале… Но у любого проклятия есть обраточка, закон снятия, узел, на котором завязана маг-структура. Все, что Матильда сказала тогда, это «поцелуй любви». Об этом знали и Волковы, и Д`Амарьяки. Но почему-то ни один поцелуй любви проклятия не снял. Ведь всем известно, что Жорж Д`Амарьяк женился по любви на Жозефине Соланж, подруге Матильды…

Почему-то именно тут Ольгу посетило сомнение. Что-то здесь не сходилось. Между Матильдой и Андре была истинная любовь, их брак благословили древние боги, и поцелуев любви между ними было – не сосчитать. Однако проклятие никуда не делось.

И Жозефина любила Жоржа, а Жорж – Жозефину, однако их сын получился карликом. Очень сильным магом, таким же хитрым и беспринципным как Маньяк, но – карликом. И внук тоже. Его даже зовут Черным Карликом, он больше полувека возглавляет орден Лилии. Все прочие отпрыски Д`Амарьяков безнадежно бездарны, зато обладают великолепным здоровьем. Выбивается из общего ряда лишь Морис. Он – Д`Амарьяк, он здоров и красив, он обладает сильным темным даром. Да и Ренар, если уж так, вовсе не карлик. Наоборот, он довольно высок, несмотря на горб. Хоть и формально уродлив… Интересно, а Ренар или Морис влюблялись по-настоящему? Так, чтобы истинная любовь?

Наверное, Морис ведет все эти разговоры о любви к Ольге и женитьбе на ней из-за проклятия. Надеется, что их брак разрушит проклятие.

Глупо.

Да, точно. Глупо.

Потому что ни один Д`Амарьяк не сможет полюбить Волкову, а ни одна Волкова – Д`Амарьяка. Только ненавидеть, как Матильда и Жорж ненавидели друг друга.

Ольга обхватила голову ладонями. Слишком много мыслей, слишком много вариантов, непонятно, за что хвататься. И как же тяжело одной! Был бы рядом отец, они бы все обсудили, разложили по полочкам и непременно нашли нужный вариант! Не зря же отец говорил, что раз Ольге выпал неординарный дар – значит, именно ей и снимать родовое проклятие. Потому что кому же еще-то, дальше откладывать некуда.

Запихнув куда подальше злость на мать и бабку, смирившихся с Божьей Карой (кар… нет-нет, категорически не подходит, Матильда не верила в Божьи Кары, ее и от храма-то едва не отлучили за вольнодумство), Ольга заставила себя думать логически и конкретно, а не строить безосновательные теории об истинной любви, которой наверняка вообще не существует. То есть нужной ее разновидности, снимающей проклятие. И вообще, судя по всему, нужен не поцелуй как поцелуй, а какой-то артефакт или заклятие. Потому что просто поцелуи не сработали.

Итак. Следует вернуться к кулону и для начала проверить те теории, которые проверить проще всего. Так учил отец, а уж он точно знал толк в завиральных теориях.

Значит, стоит допустить, что книга – это именно книга и есть. Вон их сколько вокруг. Почему бы не…

– Не может быть так просто! – воскликнула Ольга и вскочила, переполненная естествоиспытательским энтузиазмом. – Книга! Драккар!

К стеллажу, украшенному вычурной надписью «Механика», она буквально подлетела. Нашла взглядом исторический раздел, пробежалась пальцами по корешкам с однотипными названиями. И ни на одном не нашла слова «Драккар». Странно. Ведь должно что-то быть, именно в лабораториях «Драккара» сделали добрую половину великих открытий, и к половине из этой половины приложила руку Матильда…

Ну же! Смотри внимательно, Олечка, смотри и думай!

На миг прикрыв глаза и улыбнувшись воспоминанию об отце – это была его любимая присказка, – она снова пробежалась пальцами по корешкам, но полкой ниже… остановилась, ощутив что-то… Распахнула глаза, прочитала название «Первые мобили: от сказки к реальности», и…

И книга под ее пальцами шевельнулась.

Модифицированное антикрысиное проклятие сорвалось с пальцев раньше, чем она успела подумать. Книга нагрелась и задымилась.

– Ой…

– Зачем же уничтожать такую прекрасную библиотеку, – одновременно с ее ойканьем раздался знакомый бархатный голос, и книга перестала тлеть. – Или, по-твоему, я так похож на крысу?

– Очень похож. – Ольга зло дернула на себя книгу. – Только крупнее и опаснее.

– Намного опаснее, милая, – усмехнулся Ренар и отпустил книгу.

Ольга, продолжавшая тянуть ее на себя, отлетела от стеллажа и упала. То есть села на пол, опершись на соседний стеллаж.

– Ты!.. – На глаза чуть слезы не навернулись с досады.

– Ты не ушиблась? – склонился над ней горбун, тут же появившийся рядом, и протянул руку. – Извини, я всего лишь собирался быть вежливым и не отнимать у прелестной девушки интересное чтение на ночь.

Ольга поморщилась и встала сама, не прикасаясь к Ренару. И отступила вбок – назад было некуда, стеллажи мешали.

– Вот не надо, Д`Амарьяк. Мы оба знаем, что ты меня ненавидишь.

– Ты так в этом уверена? – О его кривую усмешку можно было порезаться.