Сценарное искусство. Методы и практики современных российских сценаристов и драматургов

Текст (Дзержинский): Думаю, и вас бы не слишком обрадовало, если бы ваше тело выкрал и оживил классовый враг. В том, что я меланхолик и в некотором роде зомби, виноват некий контрреволюционный элемент по имени Кощей. Впрочем, во всем этом есть и плюсы: товарищ О’Нилл привлек меня к работе в Братстве.

Страйп 3: Дзержинский сидит по центру дивана. По правую руку от него Дана, по левую – Патрик. Шон опирается на спинку дивана. Дана и Патрик смотрят на Феликса с интересом. Феликс поправляет галстук, видна вычурная булавка.

Текст (Дана): И где сейчас этот Кощей?

Текст (Дзержинский): О, это долгая история. Вы, наверное, заметили булавку в моем галстуке? Это иголка.

Непросто было извлечь ее из яйца, а яйцо – из утки, но я отыскал зайца…

Врезка в правом нижнем углу: Крупный план Шона, он в раздражении закатил глаза.

Текст (Шон): Расскажи лучше, как нашли библиотеку Грозного.

По ходу разговора герои все теснее сбиваются вокруг Дзержинского, показывая, насколько силен магнетизм его натуры. А в несколько реплик уместилось все, что необходимо знать о новом герое: история его воскрешения и прихода в Братство, намеки на силу, и возможности, и даже на привычку курить. Все эти мелочи сыграют в сюжете. И заскучать читатель не успел, потому что уже на следующей странице герои срываются в погоню за артефактом.

Резюмируем: у сценария комикса своя специфика. Однако ему, как фильму, театру или видеоигре, все равно нужна четкая структура, продуманный сюжет, который логично и последовательно развивается, нужны харизматичные герои с яркими речевыми характерами и поведенческими паттернами, захватывающий и динамичный визуальный ряд – а значит, без сценария не обойтись.

Театральная драматургия

Зачем и как сценаристу читать пьесы, какие условности завсегдатаи театров легко примут как данность, что создает героя и акцентирует на него внимание, как выстроить сцену, в какие ловушки попадают ногами начинающие драматурги – обо всем об этом с живыми примерами, историческими экскурсами а также – куда без них – производственными байками. И, казалось бы, причем тут «Властелин колец»?

Журналист, писатель, поэт, драматург, переводчик Далия Трускиновская рассказывает, чем отличается театральная сценаристика от киношной. Далия знает, о чем говорит: в киносценаристике она работала еще в начале 1990-х (первый советский эротический фильм (!) «Обнаженная в шляпе» снят по ее сценарию). Однако самый жирный чернозем для сценариста с буйной фантазией ждет вас в театре, говорит нам Далия, и…

действительно, в театре все НЕ ТАК – от способов передачи смыслов до роли сценариста в производстве.

А историями из личного опыта поделилась Таисия Севрюкова, режиссер социально-культурной деятельности, писатель, сценарист комиксов и короткометражек, победитель всероссийского литературного семинара «Мы выросли в России – 2019».

Далия Трускиновская

Почему в театре ВСЕ не так?

Пьеса как концентрат жизни

Мы сидели за чашкой кофе, и очень хороший человек давал мне советы.

– Напиши пьесу о дружбе, – сказал он мне.

– Просто о дружбе? Дружат два хороших человека?..

И все?..

– Вместе на рыбалку ходят и в гости друг к дружке по вечерам забегают…

– И всегда готовы деньгами помочь?

– Да, да!

– А что в этой пьесе происходит?

– Ну, что… Живут, дружат… Чтобы все – как в жизни!

– Это я поняла. Жизнь простая, хорошая, без экстрима – так?

– Да, так… Так же и должно быть!

– Пьеса на сцене идет не менее полутора часов. Чем они все это время там занимаются?

Собеседник задумался.

– А что там такого может происходить? – жалобно спросил он. – Живут и живут!

– Сам-то ты стал бы смотреть спектакль, в котором ничего не происходит? Полтора часа!

Он подумал и признался: нет, не стал бы.

Вот такой получился дивный разговор.

Я собеседника понимаю – он способен два часа говорить с соседом о марках бензина, и обоим будет безумно интересно. А если записать этот разговор и перевести в текстовый формат, собеседник страшно удивится – мы что же, два часа друг другу одно и то же долдонили? Выбрасываем повторы, выбрасываем реплики «ни о чем», и получаем в лучшем случае десять минут. В лучшем! Почувствуйте разницу…

Осознание того, что на сцену должен поступать концентрат и разговоров, и даже самой жизни, – первое, что следует понять человеку, проявившему интерес к драматургии.

Человеку, вдруг пожелавшему написать пьесу.

Если бы ко мне явился такой энтузиаст, я бы прежде всего спросила:

– Дорогой, сколько пьес ты прочитал? Нет, не перечисляй спектакли! Спектакль – это взгляд на сцену сквозь режиссера. Фильм, поставленный по пьесе, – тем более. А прочитал-то сколько?

До энтузиаста не сразу дойдет, что гениальность режиссера и актеров в этой ситуации – его злейшие враги. «Я вам хуже скажу», как говорил один мой приятель-журналист. Режиссер может блестяще поставить, а актеры – изумительно сыграть эпизод, в котором текст – таблица умножения. В нее можно вложить любовь и ненависть, кокетство и скорбь. И зрителю будет все понятно.