Сценарное искусство. Методы и практики современных российских сценаристов и драматургов

Я не очень люблю сериал «Игра престолов», и не потому, что «сценаристы испортили великого Мартина», а потому что сам Мартин со своей эпопеей мощно притормозил, едва начавшись. Но у создателей сериала есть чему поучиться. В частности, экономии бюджета без потерь для сюжета.

Помните, в первом сезоне, когда у съемочной группы еще не было денег, Тирион Ланнистер в исполнении Питера Динклейджа врывается в бой? Он готов к бою, он бежит на врага, он получает по башке и теряет сознание. А когда приходит в себя, бой уже закончился. Вокруг – чисто поле, трупы и воронье. И вся дорогостоящая история сражения осталась за кадром, но оцените, с каким изяществом это сделано.

Бой передан глазами непосредственного участника, при этом само монументальное рубилово не показано… но, это логично вытекает из сюжета! Деньги не потрачены, зритель не разочарован. И никаких пересказов на скамейке.

Любую сложную сцену можно показать, не показывая, упаковать за кадр, если переключить ракурс и рассказать ее через другого героя. Герой может торопиться, переживать, но опоздать к событию. Герой может не торопиться и не переживать, полагая, что у него в запасе куча времени, а прийти к шапочному разбору. Герой может сидеть у телефона и грызть ногти в ожидании звонка. В конце концов, катастрофа может отразиться на лице героя, и мы увидим событие не напрямую, а через реакцию. И если вы все сделаете правильно, это не будет выглядеть дешево, это будет выглядеть органично, как органично и эффектно смотрится получивший по башке Динклейдж.

Отечественный фильм «Легенда № 17» очень лаконично показывает ключевую игру наших хоккеистов с канадцами. Хотя это кульминация. Но уровень сопереживания и напряжения у зрителя не теряется. Почему? Потому что параллельно с игрой существует герой Меньшикова, который не видит игры, но переживает за своих ребят. И мы видим это переживание. И при таком драматическом накале, если бы героем был Тарасов, а не Харламов, то игру можно было бы вовсе оставить за кадром. Почти не утрирую.

В общем, учитесь считать и мыслить производством, а не только красивыми картинками. Нет, конечно, вы можете посчитать, что это не ваша забота, вам главное – написать, ведь вы творец. Но в тот момент, когда вы так подумаете, вы вставите нож в спину собственному детищу. И здесь мы возвращаемся к тому, что отрицалось в начале, – к искусству. Хотите, чтобы получилось искусство, а не стыдоба, думайте о деньгах и мыслите масштабнее.

Далия Трускиновская

Собираем пьесу из подручных материалов

Я человек древний. Настолько древний, что помню, как в университете на лекции преподавательница говорила:

– Литература – это человековедение. То есть – наука о человеке.

Драматургия – еще в большей степени наука о человеке. В романе, повести и рассказе можно настолько увлечь читателя историческими и научными деталями, описаниями и рассуждениями, что он даже не заметит, как вместо полнокровных персонажей ему подсунули «говорящие головы». Хоть это и считается устаревшим, некачественным приемом… однако работает. В кино еще круче: если убрать из значительной части зубодробительных блокбастеров спецэффекты, останется жалкое примитивное зрелище, часто – за пределами обычной человеческой логики. И хватит его на четверть часа чистого времени.

В театр спецэффекты не завезли, за малым исключением. Поэтому пьеса – это люди. Те люди, которых режиссер выведет на сцену. Драматург, конечно, может написать в ремарке, что в таком-то действии появляется армия Бонапарта в полном составе, и пусть режиссер выкручивается как хочет. Но в театре важно создать конфликт не между армиями, а между людьми.

И людям полагается выглядеть живыми. Более того – они не должны друг другу мешать. Иначе на выходе драматург получит басню дедушки Крылова «Лебедь, Щука и Рак». А в чем основная беда ее персонажей? Правильно – кто-то один должен быть главным! (О том, что басня – идеальный памфлет на демократию, Крылов и не подозревал.)