Субъект. Часть вторая

Постепенно я забрел в просторный коридор, в котором почти не доносилось звука шлепающих босых пят по полу. Из его глубины доносилось жужжание, немного напомнившее тот белый шум, что возник при столкновении взглядов с тем странным встречным. По мере продвижения вперед гул нарастал. К нему добавился какой-то агрессивный, высокочастотный… шелест? Я невольно ускорил шаг.

Однако, пройдя еще, я ощутил стеснение в телодвижениях, будто плотность воздуха необъяснимо возросла. Затрудненное дыхание лишь подтвердило мои догадки, мышцы завибрировали, с каждым шагом становилось сложнее дышать, идти, сдерживать страх. Но я уже почти преодолел весь коридор.

До угла, ведущего к источнику всего этого жужжания, буквально один шаг… Нечто отталкивало меня назад, тараня буквально каждый атом моего тела в одну секунду по нескольку тысяч раз…

Вытянув руку, чтобы ухватиться за край пилястры, я отметил, что почти не чувствую ее от тряски. Чувствовалась кость, отдаленно мышцы, все же остальное ходило ходуном. Невероятной мощности вибрация глушила половину чувств. Таки ухватившись за угол, я подтянул себя, заглянул за него и увидел… дерево.

Огромный вяз, с густой, раскидистой кроной, массивным и гибким стволом, с пугающей легкостью поджимался к самой земле, как если бы он попадал под порыв катастрофически сильного ветра. Сильного даже не по меркам нашей, в общем-то, уютной и доброжелательной планеты Земля, а, скорее, укладывающегося в нормы более масштабных катаклизмов, что ежедневно разыгрываются на таких газовых гигантах, как Юпитер или тот же Сатурн, где порывы ветра достигают отметки в пятьсот метров в секунду.

Территория же, на которой корчился злосчастный вяз, была ограждена смехотворно низким вольером, который бесстрашно и деловито облепили они – эти странные и невозмутимые жители улья.

Они стояли в шаге от разыгравшегося за вольером урагана и изучающе рассматривали беснующиеся ветви, что рассекали воздух прямо перед их лицом. Одна из наблюдавших была немолодой женщиной с обвисшей грудью и длинными, вольно распущенными волосами. Ни одна из ее прядей за все то время, пока я смотрел, не колыхнулась от ветра…

Внезапно что-то вынудило меня резко обернуться.

Прямо перед моим носом стоял тот самый человек, взглядами с которым мы столкнулись по пути сюда. Мои мысли снова затопил белый шум, я зажмурился и стиснул зубы, подавляя крик, в голове замелькали образы, звуки, запахи, вкусовые ощущения, отдаленно ассоциирующиеся с какими-то словами и действиями…

Параллельно с этим я внезапно осознал, что тот парень в зале мне не говорил «не трогай». Судя по всему, он вызвал мысль, возникающую при стимуляции болевых рецепторов, которая преобразовалась в коррелирующую с этим фразу, интуитивно замаскировавшуюся впоследствии под его возглас. Ярко очерченный, точно соответствующий желаемому эффекту возглас, который никому и никогда не принадлежал…

Образы в голове мелькали с непостижимой скоростью, я не был способен разглядеть даже их трассирующий след, пока, наконец, внезапно один из них не прояснился. В нем отчетливо угадывалась моя фигура, покидающая улей.

Я открыл глаза. Он строго и выжидающе смотрел на меня, белый шум в ушах исчез, и я без лишних слов отправился в сторону выхода.

Вернувшись в зал, наполненный людьми, я пытался вспомнить дорогу к выходу. Я точно помнил, что в этой сплошной стене раньше зиял проход.

Блуждая взглядом по стенам, я заметил быстро идущего человека, походка которого заставила меня напрячься. Вглядевшись в его лицо, я ужаснулся. Оно выражало сильнейшую тревогу, ту самую, которая вносит панику даже в самые психически устойчивые массы.

Его заметили несколько людей. На мгновение замерев, они тут же уподобились ему, изменившись в поведении. Пошла цепная реакция, улей зажужжал от взвившихся в нем в воздух людей. Не зная, что предпринять, я тоже взлетел в воздух и полетел за одной из групп людей, петлявшей по коридорам.

Вскоре мы вылетели из окна, там людей было уже невообразимо много, они вылетали из окон этой громадины и хаотично мотыляли в воздухе, словно скопище надоедливых насекомых под лампой в душную летнюю ночь. Вглядевшись, я заметил стаю людей, отсюда напоминающую мошек, что стремительно неслись к нам, как если бы улепетывали от надвигающейся катастрофы.